Два раза, чтобы наверняка. Холодно и тепло одновременно, приятно. Носки тоже новые, жалко надевать, а что делать?
Надел, пошевелил пальцами. Приятно. Спасибо Скелету.
Собрался. Оружие, рюкзак, топоры, все, что надо. Немного, хватит.
Егор спал. Крепко. На всякий случай подергал его за ухо. Нет, надежно. Хотел ему что-нибудь оставить, потом решил, что лучше так. У меня вот от Гомера ничего не осталось, только память. Это, наверное, важнее.
Заглянул к Алисе. Тоже спала. Ее я за ухо дергать не стал.
Спасибо этому дому, пойдем к другому.
Направился к платформе, вчера вечером договорились, что Скелет будет здесь ждать. Он и ждал. Сидел возле столба, варил шахтерский чай. Рядом с ним сидел Лисичка, плел что-то из проволоки, кольчугу, кажется. Улыбнулся мне.
— Привет, — сказал я и подсел к огню.
— Мы уходим, — как-то скучно сказал Скелет. — Сам понимаешь.
— Конечно, понимаю.
— Я хотел остаться, видит Бог, хотел… Но то, что произошло… Одним словом, под землей мы не выживем. Во всяком случае, здесь.
— Подземелий везде хватает, — сказал я.
— Я тоже так думаю.
Скелет налил мне в кружку черной густой бурды, горячей, смолистой, попахивающей гудроном.
— Правильно и делаете, — сказал я. — Нечего тут оставаться. Моих-то прихватишь?
Скелет поглядел на меня сухими древними глазами, кивнул.
— Спасибо.
— Ерунда. Люди должны помогать друг другу. К тому же… Из них получатся хорошие люди.
— И хорошие бойцы, — добавил я, хотелось, чтобы Алису и Егора ценили в шахтерском сообществе.
Скелет несогласно покачал головой.
— Из хорошего железа не делают гвоздей, из хороших людей не делают солдат. Так говорил один древний китайский мудрец.
Прав, наверное, был этот мудрец. Пусть и китайский. Права была Алиса, я ничего не умею, только разрушать. Убивать, останавливать. Какой из меня человек? Что я в нормальном мире делать буду? Водопроводчиком, конечно, хорошо, но я не знаю, с какого конца к трубе подступиться. Алиса… наверняка она что-нибудь умеет, плетет хорошо. Егор еще молодой и учится быстро.
А я пойду себе. В тишину тоннелей, в глубины, во тьму.
— Они не побегут? — спросил Скелет. — Твои друзья? Привязывать не надо?
— Парень точно не побежит, — ответил я. — А девчонка… Когда очухается, ей уже некуда бежать будет. К тому же…
Я выставил пузырек с красной жидкостью. Снотворное. Мощное, Скелет гонит его из какой-то подземной белены. Капля на бутылку воды, жидкость приобретает цвет свекольного настоя и валит с ног, и вызывает сны, Лисичка тогда, в столовой, подмешал мне семь капель, как самому опасному, снотворное, я определил сразу.
— Спасибо, — я подвинул бутылочку Скелету. — Полезная вещь. Проспят до вечера. Потом… Наверное, надо сказать им, что случился обвал.
— Хорошо. Так и сделаем. Обвал. А ты? Может, все-таки с нами?
— Не. Я туда. К собаке. Слишком дорого… И слишком долго. Короче, теперь мне интересно. Очень и я привык к этому.
— Это, пожалуй, достойный повод, — улыбнулся Скелет. — Только тебе лучше поторопиться. После массовых прорывов всегда затишье, день-другой тоннели будут относительно свободны. Успеешь проскочить.
Я кивнул.
— Вот еще что хотел спросить…
— Спрашивай, — Скелет спрятал бутылочку со снотворным в карман.
— Ты случайно Гомера не знаешь?
— Знаю, конечно, — не раздумывая ответил Скелет. — Прекрасно знаю. «Одиссея», первая книжка, которую я прочитал. Приключения, путешествия через мир, схватки с чудовищами…
— С Медузой, — добавил Лисичка.
— Медуза это не там, в «Одиссее» Харибда.
Скелет знал явно другого Гомера, не моего. Лисичка фыркнул.
— Не книжный Гомер, обычный, — сказал я. — Человек такой… Хороший.
— И обычного Гомера я знал, — кивнул Скелет. — Это распространенное имя, им часто называют. Например, если человек слепой от рождения, то его почти всегда Гомером нарекают. Да и не слепой… Лисичка, ты помнишь Гомера?
— Помню. Он ушную серу собирал.
Скелет усмехнулся.
— Гомеров много, — сказал он. — Давиды тоже встречаются, Алисы иногда…
— Почему так?
— Из-за книг, — пояснил Скелет. — В самое тяжелое время, когда цивилизация рухнула с громким хрустом, имена позабылись. Не до имен было, озверение, банды, банды. Потом, когда раздышались немного, хватились — как детей называть? Некоторые стали по кличкам зваться, вот как я или Лисичка. У шахтеров имен вообще нет, только прозвища. А поверхностные стали по книгам называть. Вот так.
— Понятно, — сказал я. — Спасибо вам. Надеюсь, что встретимся.
— Это обязательно. Куда идти, запомнил?
Я запомнил.
— Иди. Тут не так уж и далеко.
— Да… Слушай, Скелет, еще хотел спросить? Маркшейдер — это кто?
Скелет ответил.
Потом я шагал почти четыре часа без перерыва.
Бодро шагал, почти как раньше. У меня горело левое ухо, я думал, что это Алиса. И правое ухо, гораздо меньше, наверное, это Егор.
Тоннель мне нравился. Чистый. В нем не было никаких посторонних вещей, из тех, что обычно встречаются в тоннелях. Рельсы, шпалы, кабели по стенам, только не провисшие от времени, как обычно, а натянутые, как струны, и никаких свисающих с потолка мочал пыли, и никаких корней, пробивающихся через бетонные плиты свода. Наверное, так выглядели эти тоннели раньше, когда их только что построили.
Шагалось легко. Шпалы почти не выщерблены, ботинки не цеплялись за арматуру и не проваливались в бетонное крошево, не надо было то и дело смотреть под ноги, опасаться, что свернешь шею. Скелет выдал мне электрический фонарь шахтерского типа, тонкое изобретение. Аккумулятор, состоящий из маленьких, похожих на патроны батарей, они собирались в пояс, который почти не чувствовался. Кроме пояса, имелся шагогенератор. Плоская коробка, крепившаяся к бедру и вырабатывавшая электричество, ими подзаряжались батареи, от них, в свою очередь, питалась лампа, состоящая из двенадцати светлячков, каждый светил как лампочка. Светодиоды, так они назывались, Скелет объяснил. А еще он объяснил, что эта лампа может светить до тридцати лет, достаточно проходить в день по два километра. Двадцать лет — это вечность, я столько не протяну, шагогенератор переживет меня, как все вещи переживают своих хозяев.
Но ненадолго.
Впрочем, карбидка у меня тоже имелась, не обычная, шахтерски усовершенствованная — из толстого металла, с резиновыми ребрами безопасности, с армированными шлангами, с небьющимся стеклом, теперь я навсегда обеспечен светом.
Я шагал быстро, лампа заряжалась, светодиоды светили.
