— Когда что-нибудь ломается на одном из ваших кораблей, что вы делаете?
— Заменяем, конечно, новым блоком из запасов времен Конфедерации.
— А если замены нет?
— Тогда мы полагаемся на другие, резервные системы и надеемся, что на складах на нашей базе еще остались блоки, чтобы установить по возвращении.
— Но вы не можете починить то, что сломалось?
Солдат посмотрел так, словно сболтнул лишнее, сжал губы и двинулся дальше.
Малдун возлежал в своей клетке и громко урчал. Обысковая команда нервно повосхищалась его гладкостью и прошла мимо. Малдун, по-прежнему урча, проводил их взглядом. Его когти ритмично теребили подстилку на полу клетки.
Полдня спустя пришел вызов: «Командиру циркового корабля вместе с высшими офицерами и представителями так называемого цирка следует явиться пред лицо Курила на следующий земной день. Транспорт предоставят».
Гарвин тщательно отбирал команду. Разумеется, они с Ньянгу. Аликхан — он может надеть боевое снаряжение мусфиев, взять «пожиратель» и увешаться осиными гранатами; все равно никто не поймет, что это такое. Доктор
Фрауде в клоунском костюме. Сэр Дуглас с совершенно ручным и не на цепи гепардом. Моника Лир. И Бен Дилл с его бросающейся в глаза мускулатурой и надеждой, что ему не придется пускать ее в ход.
Кекри Катун жаловалась Бену, что не попала в число избранных.
— Я думала, Гарвин возьмет кого-нибудь из статисток, так сказать, для антуража. Я определенно подхожу и делать умею все.
— Вероятно, именно поэтому мы тебя и не берем. Прикинь, ежели этот Курил на тебя глаз положит?
— А, понимаю… — Кекри примолкла. — А как тогда насчет Моники Лир? Она на редкость хороша собой.
Бен собрался, было, объяснить, какой смертельно опасной машиной является Моника, но передумал.
— Не знаю, — ответил он. — Потому-то я и не бригадир.
Он все еще не привык называть Гарвина иначе как «шеф» в лучшем случае и «гиптелеголовая задница» или «мой бывший стрелок — Тухлые Яйца» — в худшем.
Фрауде озирался, пока компания поднималась по ступеням между рядами бдительных солдат с поднятыми в салюте бластерами. За ними маячили военные флаеры, доставившие их сюда с «Большой Берты».
— Полагаю, этим о Протекторате сказано все, — прошептал он Ньянгу.
— Может быть. Но подумайте о чем-нибудь приятном.
Огромное каменное здание с колоннами в стиле античного храма некогда являлось, согласно полустертой надписи, «Айсберговским Центром Современного Искусства».
— Интересно, что они сделали с картинами? — прогудел Бен Дилл.
— Наверное, в задницу запихали, — ответствовала Моника Лир.
Офицер, сопровождавший их пред светлы очи Курила, обернулся и бросил на них хмурый взгляд. Труппа явно не проявляла должного уважения.
По крайней мере, думал Ньянгу, Курил Ягасти выглядит настоящим диктатором, так же как Гарвин выглядит настоящим вождем. Вспомнив последнего, неоплаканного Протектора Ларикса и Куры Алена Редрута, напоминавшего скорее бюрократа средней руки, нежели правителя, Иоситаро приготовился увидеть что угодно.
Ягасти был высок, худ, со шрамом на шее и горбатым носом, длинными, начинающими седеть волосами. Он обладал тяжелым хищным взглядом, как у земного орла, виденного Ньянгу по холо. Или диктатор остро нуждался в коррекции зрения.
Трон его, мастерски выполненный из полированной стали и черной кожи, помещался в самом большом зале бывшего музея. Антураж дополняло также вооружение разных эпох — от современных бластеров до уродливых боевых ножей и оружия ближнего боя.
Ягасти некоторое время разглядывал труппу, потом, не поприветствовав их, спросил, с чем они пожаловали. Ответ его, похоже, озадачил.
— Развлечение? Я не уверен, что знаю, что это такое, кроме как видеть уничтожение и боль врага и восторг слышать, как горят его города, взрываются его звездолеты, визжат его женщины и стонут его воины.
Гарвин кивнул сэру Дугласу, который бросил мяч своему гепарду. Фрауде моментально кинулся отнимать его, передразнивая кошачьи движения. Ягасти с каменным лицом наблюдал.
Гарвин махнул Бену Диллу. Тот принял стойку, а Моника Лир оттолкнулась от него, взлетела в тройном сальто высоко в воздух и приземлилась на ноги.
— А-а, — проворчал Ягасти, — вы имеете в виду трюки.
— Я имею в виду такие трюки, каких еще не видела галактика, — сказал Гарвин. — С настоящими земными лошадьми, слонами, страшными зверями, странными чужаками, мужчинами и женщинами, которые летают у вас над головой, играми удачи и мастерства, клоунами, которые рассмешат вас до…
— Довольно, — рявкнул Ягасти. — Я не потенциальный покупатель вашего цирка.
Ньянгу пришло в голову, что диктатор мог бы послужить моделью большого истребителя. Вот только его рубка не очень надежно сообщалась с двигателями.
Из свиты выступил человек с большой бородой.
— Я едва ли суеверен, как ты знаешь, Курил, но не может ли прибытие этих чужестранцев оказаться знаком? Чем-то, что мы могли бы послать в расположение наших частей для поднятия их боевого духа?
— Их боевой дух будет достаточно поднят, когда они увидят моего брата, распростертого мертвым в пыли, — ответил Ягасти. Но голос его звучал не очень уверенно.
— У меня идея получше, — выступил другой воин, мужик лет сорока с небольшим, чье накачанное тело только начало тяжелеть. — Мы возьмем у этих людей, что захотим, — ведь они явно не очень сильны. Их мужчины могут стать рабами. Зверей можно либо убить, если они окажутся опасными, либо посадить в клетки для нашего образования. А их женщины… — Он умолк, глядя на Лир.
— Тоже выход, — согласился Ягасти.
Гарвин подавил гнев.
— Мне казалось, что любой, кто называет себя протектором Конфедерации, с радостью примет невинных путешественников. Особенно тех, которые, подобно нам, поклялись сделать все, что в их силах, чтобы восстановить закон и порядок.
— Конфедерация вернется, — провозгласил Ягасти, — как поклялся мой покойный отец.
Интересно, что при упоминании отца Курила все находившиеся в комнате на мгновение склонили головы. Гарвин поспешно последовал их примеру, так же как остальные, за исключением Аликхана, чей холодный, постепенно наливающийся красным взгляд застыл на диктаторе.
— Она вернется, — повторил Ягасти. — На моих условиях. Мы с братом принесли ту же клятву, что и отец. И если бы не некоторые… непредвиденные обстоятельства последнего времени, мы бы, безусловно, уже разрабатывали планы завоевания Центрума.
Гарвин бросил взгляд окрест, не отреагирует ли кто на слово «брат», и увидел тонкого, напряженного человека, лет на десять младше Ягасти, который поджал губы и торопливо кивнул. Гарвин отметил, что человек не отрывал глаз от диктатора, причем выражение его лица понять не удавалось.
