станешь лётчиком. — говорит незнакомый мне бог. — Не шути, Стрибог, тогда у него не будет контактов среди, руководства обороны. — усмехается Перун. — Когда внедряться? — спрашиваю я. — Немедленно, временное сложение плотное. — говорит Арес. — Попадёшь в период 1897–1901 годов. Точнее не знаю, я уже говорил слишком плотное сложение по времени. — говорит Арес. — Иди в лабораторию отправляйся. — говорит Перун.
Я иду в лабораторию, там шум и гам. Все носятся и суетятся. Меня встречает Маат. — Раздевайся и ложись в капсулу. — командует она. Я раздеваюсь и ложусь в капсулу. Крышка закрывается и я засыпаю.
Открываю глаза, надо мной белый потолок. Так я в больнице, голова болит и кружится. Моргаю пару раз. В поле моего зрения появляется медсестра или вернее сестра милосердия. — Очнулась, очень хорошо. Ничего, барышня, скоро танцевать будите. — говорит она. Я откидываюсь на подушку и вырубаюсь. В сон пришёл Стрибог. — Ты, извини. В бардаке подготовки перепутали объект подсадки и время. Вторая попала более удачно, прямо в Царицын. Самое смешное, что вы обе попали очень удачно. Третий попал как и планировали в мужчину. Теперь слушай ты в ноябре 1912. Тебе 12 лет, необходимые знания загрузим. По объекту, ты Татьяна Викторовна Бруновская. Дочь Виктора Бруновского и Марии Алексеевны Бруновской в девичестве Кедриной, двоюродной сестры Кедрина Вячеслава Никаноровича. Вы с мамой после трагической смерти отца приехали к нему. Когда ехали к нему пролётка опрокинулась. Твоя мама погибла, ты сильно ударилась головой. Реальная умерла от кровоизлияния в мозг, теперь ты занял её место. С дядей у тебя очень хорошие отношения, в жизни ты ведёшь себя как пацанка. Я сейчас залью тебе навык полёта на местных самолётах. Твой опекун руководит лётной школой. Так, что придётся тебе пилотом стать, так будет проще до Царицына добраться. Всё спи я знания и умения загружать буду. — говорит Стрибог. Я проваливаюсь в сон.
Открываю глаза, передо мной стоит морской офицер.
— Дядя Слава, что с мамой? — спрашиваю я.
— Танюша, твоей мамы больше нет. Жить теперь будешь у меня. Ты аэропланы видела? Хочешь летать научится как Зверева? Ты только не плачь тебе пока вредно. — говорит он.
— Дядя Слава, как же так. — прижимаюсь к нему.
Меня забрали из больницы. В доме дяди ко мне приставили няню воспитательницу. Женщина 40 лет, она была нашей дальней родственницей. Женщиной она была хоть и строгой, но на меня смотрела с любовью и жалостью. В гимназию А.В.Подлесной меня зачислили после экзамена.
В моей гимназии учились дочери офицеров, купцов и даже рабочих. Я попала в класс состоящий практически всех слоёв общества. Больше всего меня бесил уроки закона божьего, космографии и естественной истории. Девочки всегда с восторгом наблюдали за моими спорами с преподавателями. Батюшка ведущий у нас закон божий благодаря мне подтянул свои знания по библии, спорили мы с ним, чаще всего о событиях из неё. Преподавателю космографии я по моему сломала картину мира. Преподаватель естественной истории стал хоть готовится к уроку, а не бубнить по учебнику. С преподавателями физики и истории мы почти подружились. Естественно приходилось участвовать и в девичьих играх, правда не долго, меня выгоняли за слишком едкие замечания некоторым барышням. Подружилась я только с Оксаной Плотва, дочери радиотелеграфиста из штаба флота. Девочка была мне под стать, спортивная и дерзкая.
Самая наверное отчаянная наша проделка была прогулка на шаланде под парусом. Попали мы в шторм, но справились. Правдо влетели на стоянку боевых судов, там нас задержали жандармы и передали её отцу, меня дяде. После чего на семейном совете было решено учить меня управлять аэропланом, просто Оксанка проговорилась о строительстве мной дельтаплана. Оксанку решили учить радиоделу, как сказал дядя, после общения с её отцом.
В гимназии мы стали легендарными. Мальчики из гимназии Колядинского стали пытаться ухаживать за нами. Нас стали приглашать на балы и собрания. Моя воспитательница строго следила за моим общением на таких мероприятиях. При этом в лётном училище она сидела в сторонке не во что не вмешиваясь.
В училище будущей “Каче”, я быстро стала знаменитой. Девочка, которая знала аэроплан как свои пальцы. Я могла даже ремонтировать двигатели. Воспитательница тогда ворчала:
— Вот, что вы за девушка? Все руки в масле, пахните бензином. Кто, вас, такую замуж возьмёт. Вы ж просто ураган в юбке.
Дядя похоже не ожидал, что я так увлекусь. До полётов меня не допускали, мол сил не хватит. Помог случай в августе после шторма узнали, что пропала яхта, на ней дети командиров кораблей эскадры. Мы с механиками сидим в ангаре и смотрим на карту.
— Унести их могло только в три места. Это точно, мой свояк рыбачит там же где была яхта и его только в них прибивало. Как в шторм попадал. Но с миноносцев могут не увидеть. — говорит Митрич отмечая места на карте карандашом.
— А если на аэроплане пролететь и сигнал ракетами подать? — спрашиваю я.
— Ну не знаю. — пожимает он плечами и идёт ставить чайник.
На поле готов к полёту только “Соммер”, хватаю карту и сигнальный пистолет. Бегу к аэроплану. Самым сложным был запуск двигателя. Взлетаю даже толком не прогрев его. Набираю высоту метров 200. Иду над побережьем. В первых двух точках яхты нет. Подлетев к третьей вижу её. Мачта сломана, но корпус цел. Мне машут с неё руками и платками. Делаю круг над ними. Вдалеке видны дымы, пускаю ракету. Самым сложным было удерживать аэроплан и перезаряжать пистолет. Пускаю ещё несколько ракет. Дымы приближаются. Вижу уже миноносец, с него сигналят прожектором, что видят яхту, сигналы я выучила по распоряжению дяди за драку с местной шпаной. Делаю последний круг и лечу к городу. Топлива до аэродрома не хватит. Лечу в город и сажусь на Екатерининскую улицу, она пустая была и мне места хватило. Садилась уже чисто на планирование.
Ко мне подбегают двое городовых. Я в это время прыгаю чтоб согрется. Меня уводят в ближайший трактир, где суют в руки горячий чай.
— Что, это значит, барышня? — спрашивает городовой, второй остался у аэроплана.
— Искала пропавшую яхту. На обратную дорогу топлива только до сюда хватило. Яхту нашла и миноносец навела, часа через два вернутся. — говорю я немного согревшись.
— Барышня, разве можно молодой девице летать? Мужчины ж есть. — возмутился городовой.
— Мужчина сколько весит? У него топлива не хватило бы. — придумываю я отмазку.
В трактир влетает дядя.
— На неделю в своей комнате под арестом. Аэроплан хоть цел? Ты что ж
