— Отсюда до двери ровно одна минута. У тебя есть тридцать секунд, — сказал Сергей. — Время пошло.
Влад скорчил презрительную гримасу. Но потом, ткнувшись взглядом во что-то за окном, побледнел и выскочил в открытую дверь.
Хлопнули тяжелые входные створки.
— Чего это он? — удивился Огарев.
— Отца в окно увидел… Идиот. — Катя держалась за поясницу.
— Тебе плохо?
— Не то чтобы… Но сеанс рисования на сегодня придется отложить.
Сергей помог ей сесть в кресло.
— Тебе надо к моей матери сходить. Здоровая спина не должна так болеть.
— Жених, блин! Отца боится, — усмехнулась Катя.
— Да ну, забудь. Я полагаю, что он больше не явится.
— Утомил меня он, если честно. Актер. Сам себе врет…
Они не заметили, как отворилась дверь и в дом вошли Александр и Вика.
Вязников обзавелся за свою жизнь довольно богатым опытом, но вид собственной дочери, находящейся на третьем месяце беременности, у которой в ногах сидит сын хорошего соседа, привел его в замешательство.
«Ни фига себе! Пока они там что-то рисовали, я, кажется, что-то упустил», — подумал он.
— Всем привет!
Сын Огарева, ничуть не смущаясь, с искренней улыбкой ответил:
— Добрый вечер!
— Где были? — спросила Катя.
— Относили эскиз медальона в мастерскую.
— Какого медальона?
— Ну, как же, — развела руками Вика. — Медальона прабабки! Елена Александровна, так или иначе, скоро прабабкой станет!
Катя вдруг смутилась.
— Что у вас тут было-происходило? — спросил Александр, присаживаясь на стул. — Здоровье не беспокоит? Что-то ты бледная.
От объяснений Катю избавил телефонный звонок.
— Вот досада, — крякнул Вязников и пошел в прихожую за мобильным, оставленным в одежде.
Звонил Миша Полянский.
— Приезжай, — коротко сказал Полянский. — На мою контору совершили налет.
— Хорошо, скоро буду. — Александр отключился и обратился к жене: — Я сейчас к Мише. А ты на всякий случай прими меры безопасности.
— Случилось что?
— Вроде того. У Мишки проблемы.
— Я с вами, — напросился Сергей. — Вдруг пригожусь.
Александр махнул рукой в сторону выхода. Мужчины торопливо оделись и вышли за дверь.
— Как продвигается картина? — спросил Вязников у Сергея.
— Не знаю! — Огарев немного удивленно дернул плечами.
— Как не знаешь? — не понял Александр.
«Неужели ему даже не интересно, что она рисует?»
— Катя не подпускает к мольберту. Помешаешь, говорит.
«Хитро», — подумал Вязников, но вслух сказал:
— Да она просто трусит тебе ее показать.
Губы Вязникова против воли разошлись в улыбке.
Все молодые люди двигаются в любви на ощупь. С высоты возраста их недомолвки, взгляды украдкой, страхи и надежды кажутся наивными и чуть-чуть смешными.
До города они доехали, размышляя каждый о своем. Вязников тревожился за Полянского, а Сергей пытался разобраться в себе.
Миша ждал их на улице. Его контора находилась на перекрестке Невского и Фонтанки в помещении, где раньше располагалось кафе «Чижик-Пыжик». В свое время там подавали изумительного запеченного судака с картофелем. Сейчас они процветали в более просторном месте — за Домом Книги, не так давно вновь вернувшимся в особняк Зингера. Рядом с Гостиным.
Название кафешка сохранила, невзирая на то, что пресловутый Чижик-Пыжик пил водку именно на Фонтанке.
Полянский молча провел их в кабинет и плотно закрыл дверь. Комната выглядела кошмарно. Вывернутые ящики стола, разбросанные бумаги, оборванные телефонные провода. Красочная бумажная коробка «Кодекс. Комментарии» была порвана, диски разбиты на множество частей. Воображение Сергея поразила оплавленная клавиатура, как будто кто-то запекал ее в духовке. На этом фоне разбитый голографический монитор выглядел детской шалостью.
В коридоре за дверью звучали голоса служащих. Они занимались своими делами, как ни в чем не бывало.
— Это только у тебя дизайн такой? — поинтересовался Вязников.
— Ага. Только в моем кабинете, — ответил Михаил.
— Мощно.
Полянский нервничал. Он перебрал всех клиентов, их врагов, соперников, но не находил людей, способных такое сделать. По большому счету, он даже затруднялся классифицировать проблему. Что это? Глупость? Погром? Гадость? Для чего? Вопросов было множество.
Вязников сделал круг по комнате, приглядываясь к разрушениям.
— И что, никто не слышал?
— Никто и ничего. Сигнализация не сработала. Работали ночью, видимо.
— А там что? — Сережа Огарев указал на стопку листов, оставшихся нетронутыми.
— Проект Устава. Все по-настоящему ценные бумаги у меня в сейфе, а это черновики…
— Сейф… — Вязников посмотрел на Михаила.
— В порядке.
— Совсем ничего не понимаю.
Александр поднял валяющийся стул, уселся на него, как на коня, и скрестил руки на спинке.
— Тебя хотели напугать.
— Это я понимаю, — согласился Полянский. — Как считаешь, милицию вызываем?
— Черт его знает. Есть ли смысл? Если хотели напугать, то они обязательно проявятся снова. Это, так сказать, предварительная акция. Теперь все зависит от следующих шагов… Хотя…
— Хотя лишний протокол не помешает, — закончил за него Полянский.
— Логично. Вызываем.
Диалог прервался трелью мобильного телефона.
— Да, — ответил Вязников.
— Это я, — очень медленно сказал Игорь Морозов. — Если у тебя проблемы, то отвечай односложно. Ты один?
— Нет, — ответил Александр и, спохватившись, пояснил: — Я у Мишки в конторе. Что случилось?
В трубке облегченно вздохнули.
— Слава богу! У меня сына в школе расспрашивали о тебе. Прикинь! Вероятно, перепутали, Ромка с Эриком одногодки… Мне когда ребенок описал этих «незнакомых дядек», я сначала за него испугался, а потом тебе звонить бросился.
— Эрик…
— Дома, дома. Я проверял. Они с Ромкой вместе вернулись.
— Как интересно все складывается. Игорь, у Полянского в конторе погром кто-то учинил. Полагаю, что все те же «незнакомые дядьки». У меня такое ощущение, что мы кому-то понадобились…
— Красиво, — задумчиво пробормотал Морозов. — Вы там надолго?
— Нет, сейчас утрясем формальности и домой.
— Хорошо, буду ждать.
Морозов отключился.
— Миша, вызывай ментов. Утрясай формальности. Как закончишь, собираемся у меня. — Александр помассировал виски. — Договорились?
— Это что, вопрос?
— Иванычу надо звонить…
Санкт-Петербург.
Июнь
Андрей Матвеевич Тишкин не торопясь гулял по набережной Фонтанки. Накрапывал мелкий дождичек, и мокрые деревья несмело шуршали новой листвой. Прохладный сырой воздух пробирал до костей. Лето в этом году запаздывало. Хотя, с другой стороны, радовало уже то, что не идет снег, а то, знаете ли, с северной погоды станется. Уже не молодой мужчина кутался в поношенный болоньевый плащ, но упрямо не хотел возвращаться в теплую квартиру. Он считал, что удобное, теплое жилище только отвлекает от рабочих мыслей. Любимые игрушки, телевизор с компьютером, не дадут сосредоточиться, и все благие начинания потускнеют перед ярким мерцанием монитора.
