Через пять дней крейсер противника расположился на стационарной орбите над противоположным полушарием нашей планеты. Мы приготовились к первой фазе приступа — их робоснаряды против наших лазеров. Я поместил пятьдесят человек внутрь стазис-поля. Глупость; впрочем, тельциане могут выждать, когда те выключат на секунду поле, и тут же их поджарят.
Чарли посетила безумная идея:
— Мы могли бы устроить ловушку.
— Что ты придумал? Ловушек у нас и так хватает.
— Нет, я не про мины и прочее. Я имею в виду саму базу.
— Продолжай.
— В шлюпке у нас есть две нова-бомбы.— Он показал в направлении, где ориентировочно находился купол поля.— Можно прикатить их сюда, настроить взрыватели, а самим спрятаться внутри поля.
Соблазнительная идея, в определенном смысле. Это избавляло меня от необходимости принимать решения, оставляя все на волю случая.
— Боюсь, ничего не выйдет, Чарли.
Он несколько обиделся:
— Почему? Выйдет.
— Смотри. Ты рассчитываешь на то, что все тельциане толпой ринутся в недра базы. А они никогда этого не сделают, особенно если база будет выглядеть покинутой. Они что-нибудь заподозрят, вышлют разведку. И когда разведка подорвется...
— Мы окажемся в проигрыше, минус база. Ты прав.
Я пожал плечами:
— Но в этом что-то есть. Подумай еще, Чарли.
На экране демонстратора разворачивалась неравная битва в орбитальном пространстве. Тельциане сначала решили покончить с нашим штурмовиком планетарной защиты, но пока пилоту удавалось уничтожить все атакующие его робоснаряды. Я передал под его контроль пять лазерных установок из нашего периметра, хотя толку от них было немного. Гигаватгный лазер выдаст до биллиона киловатт за секунду — это в радиусе ста метров. На дистанции в тысячу километров мощность луча падает до десяти киловатт. Может сжечь оптический сенсор — самое большее. Но это лучше, чем ничего.
— Можно поднять второй штурмовик.
— Лучше использовать робоснаряды,— сказал я.— Штурмовик — наша последняя надежда, если придется прятаться в стазис-поле.
— А где сейчас этот парень? — спросил Чарли, имея в виду бежавший штурмовик.
Я уменьшил масштаб изображения, и в правом углу появилась зеленая точка.
— Около шести световых часов от нас.— У него еще оставались два робоснаряда, один был использован для прикрытия,— Он бы нам не помог, даже если бы хотел. Месяц уйдет на торможение.
Как раз в этот момент погасла точка, обозначавшая наш планетарный штурмовик.
— Сволочь.
— Сейчас будет весело. Дать команду, пусть готовятся наверх?
— Нет... только пускай наденут костюмы, на случай де-герметизации. До рукопашной дойдет не скоро.
Я снова переключил масштабную шкалу. Четыре красные точки ползли вокруг планеты, приближаясь к нам.
Я облачился в костюм и вернулся к демонстратору посмотреть на фейерверк. Лазеры работали безукоризненно. Все четыре робоснаряда, одновременно атаковавшие нас, были сбиты. Все нова-бомбы взорвались за горизонтом, кроме одной. Она оставила после себя полукруглый кратер, сиявший белым светом несколько минут после взрыва. Час спустя грунт светился уже оранжевым и температура снаружи поднялась на пятьдесят градусов. Почти весь «снег» растаял, обнажая серый скальный грунт.
Вторая атака была отражена тоже за доли секунды, но на этот раз нападало восемь снарядов, и четыре из них взорвались всего в десяти «щелчках» от периметра. Температура поднялась на 300 градусов — выше точки таяния льда, и я начал беспокоиться. Боекостюмы не боялись жары, но автоматические лазеры требовали сверхпроводимости для контуров управления.
Я запросил компьютер относительно критической температуры для лазеров, и он выдал мне обширную справку о том, как изолировать лазеры от воздействия высокой температуры, если в вашем распоряжении имеется хорошо оборудованная оружейная мастерская. Относительно критического порога было сказано, что таковой действительно существует и за его пределами лазеры вообще не будут нацеливаться. Низший предел составлял 420 градусов, высший — 790 (по данным боевых действий).
Чарли не отрывался от демонстратора.
— На этот раз шестнадцать штук.
— Ты удивляешься? — Одна из немногих известных особенностей психологии тельциан — они обожали вторую степень и простые числа,
— Будем надеяться, что тридцати двух у них не окажется. Пока что этот крейсер выпустил уже сорок четыре робоснаряда, а известны были случаи, когда тельцианские корабли несли до ста двадцати восьми таких машин.
До начала атаки оставалось полчаса. Можно было эвакуировать весь состав под защиту стазис-поля. Это спасло бы нас от взрыва нова-бомб. Но мы оказались бы в ловушке. Сколько времени понадобится кратеру, чтобы остыть, если три или четыре робоснаряда прорвут периметр, не говоря уже о всех шестнадцати? Невозможно до бесконечности находиться внутри боекостюма. Две недели — и вы потенциальный самоубийца. Больше трех недель никто еще не выживал в полевых условиях.
Кроме того, поле не прозрачно. Чтобы выяснить обстановку снаружи, нужно выглянуть наружу. Тельцианам даже не понадобилось бы входить внутрь поля и сражаться на мечах, если они достаточно терпеливы. Они могут просто окружить купол лазерным огнем и ждать, пока мы выключим генератор.
Можно было бы оставить одного человека на базе. Если через полчаса он не явился бы в купол поля, то стало бы ясно — снаружи горячо.
Я набрал на компьютере комбинацию общего вызова офицеров. От пятого эшелона и выше.
— Говорит майор Манделла.— По-прежнему это звучало как плохая шутка.
Я обрисовал ситуацию и велел передать солдатам — они могут уходить в стазис-поле. Я останусь на базе и сообщу им, если все обойдется. Героизм тут ни при чем — я предпочитал испариться в долю секунды, чем медленно умирать внутри серого купола.
Я перешел на частоту Чарли:
— Ты тоже можешь идти. Я сам тут присмотрю.
— Нет, спасибо,— медленно ответил он.— Я пока что... Эй, гляди!
Крейсер выстрелил еще одну красную точку. Это был новый робоснаряд.— Интересно.
— Суеверный, сволочь,— сказал Чарли без всякого выражения.
Оказалось, что только одиннадцать человек предпочли присоединиться к тем пятидесяти, что находились в поле. Скажу честно, я был удивлен.
Пока приближались робоснаряды, мы с Чарли упорно смотрели только на мониторы. Лучше не знать, сколько там осталось — одна минута, тридцать секунд... И потом, как и всегда, все кончилось раньше, чем мы успели что-то сообразить. Экраны полыхнули белым, завыли помехи, и мы все еще были живы. Но на горизонте появилось шестнадцать новых кратеров, и температура не поднялась, а взлетела — последняя цифра на индикаторе превратилась в туманное пятнышко. Температура подскочила до 800 и начала медленно понижаться. И тут из-за горизонта выскочил семнадцатый робоснаряд, прошел бешеными зигзагами, завис прямо над базой и начал медленно валиться вниз. Половина лазеров открыла огонь, но они уже не могли нацеливаться и застыли в предыдущей позиции.
