— Знаю.
Ох, не выделывайся, майор. Плохой из тебя подпольщик. Голос дрогнул. А мы тебе еще и контрольный. В голову.
— Погиб он. В Новосибе. По штабу округа сразу три прилетело.
— Кто сейчас?
— Пчелинцев. — А ничего, хорошо держится…
— Знаю. Хороший офицер. Брат хвалил.
Якимчук спрыгнул с подоконника и присел с торца стола, на ловко подставленный бойцом стул. Рядовой, выполнив свою задачу, отступил в угол и застыл там недвижимой статуей.
— Раз обнюхивание прошло успешно, предлагаю приступить к делу. Никто не против? — спросил подполковник, отодвигая поднос в сторону и разворачивая на столе карту России, изрядно потертую на сгибах. Не всю свою жизнь она в тубусе хранилась…
Все промолчали. Бессонов, недолго думая, отвинтил крышку термоса.
— Чай все?
— Все. — кивнул Урусов.
Кружки, наполненные черной ароматной жидкостью, издавали неописуемый запах…
— С чаем проблемы? — понимающе кивнул Якимчук в сторону блаженствующего Юринова.
— И не только. — подтвердил Урусов.
— Это плохо… — задумчиво сказал подполковник. — Ладно, капитан, вводи в курс дела. А мы с майором подпоем. Так ведь, Алексей Егорович?
— Как иначе, Евгений Львович.
Урусов подсел поближе к Якимчуку, чтобы карту по столу зря не таскать.
— Так, стоим мы примерно тут…
Таджикистан, окрестности Айни
Молодые жизнерадостные парни чувствовали себя хозяевами жизни. Уверенности добавлял новенький, только со складов, камуфляж, толком еще не обмятый по складкам.
Вежливость? Уважение к старости? А на хрена? Они — джигиты хозяина. Всесильного баши. Что с того, что последнего набора? Главное ведь кому служить, а не когда пришел…
Еще в родных кишлаках можно было бы подумать, но здесь? Старой развалине лет сто, отпор, что ли, даст? Да тут даже оружие не понадобится. А оно есть, на плечах висят вчера выданные автоматы. То, что посланный с ними старший побледнел, увидев вырезанный на воротах знак, их лишь рассмешило:
— Ты что, боишься рисунка на дереве, Баходур? — спросил его Кохир, верховодившей в троице.
— Этого — боюсь. Это знак Ирбиса.
— Ну и сиди в машине. Мы не собираемся говорить баши, что не притащили мальчишку из-за того, что испугались глупой деревяшки.
— Наша задача лишь пригласить в гости. Это можно сделать и вежливо.
— Можно. А зачем? Рассыпаться в просьбах перед каждым декханином? Раз ты трус — сторожи тачку.
Кохир первым пошел к воротам. Мирзо и Амон отправились следом.
— Эй, дед! Ты будешь старый Шамси?
— А вежливости вас отцы не учили? — вопросом на вопрос ответил Абазаров.
— Ты не выпендривайся, — прикрикнул на него Мирзо, — где мальчишка? Его хочет видеть баши. Три минуты на сборы, с нами поедет!
— Если вашему баши надо поговорить с моим правнуком, пусть приедет сюда сам. Правнуку это не нужно.
— Что??? Да ты охамел, дед! — богатырь Кохир навис над сидящим стариком, как медведь над бараном, — ты-то баши не нужен, да я на тебя даже пулю тратить не стану…
Ручищи, вполне способные свернуть шею человеку потянулись к старику, но неожиданно джигит захрипел, опрокидываясь назад. Его друзья не успели даже понять, что произошло, как свистнувший в воздухе нож вонзился в глаз Мирзо, а начавший скидывать с плеча автомат Амон выронил оружие: в его правом плече торчала стрела.
— Добрый ты, Шамси, — пробормотал старик, но в этот момент вторая стрела пробила левое плечо джигита, потянувшегося было за оружием. — Или, наоборот, злой не в меру…
Баходур, с ужасом наблюдавший эту сцену, наконец, пришел в себя. Он сорвал с плеча автомат… стоп! Знак Ирбиса! Да, расстояние большое, лук, в отличие от «калаша», не добьет, но… ЗНАК ИРБИСА!!! Эти бараны не верили в знак. И что? Джигит положил оружие на сиденье машины и медленно приблизился к воротам.
— Скажите, ата, могу ли я забрать тела этих дураков и отвезти их уважаемому Бодхани-баши? А заодно передать ему Ваш ответ.
— Забирай. Пусть живут. И передай следующее: если бы Бодхани прислал людей, уважающих старость, разговор был бы иным. Но пославший баранов — сам… — Шамси сделал паузу, — …виноват. Теперь придется «великому баши» прийти к нам в гости.
Джигит перетащил тела в машину. Наскоро перевязал Амона и Кохира, который, к его удивлению, оказался еще жив. И УАЗ скрылся за поворотом.
— Забирай мать и сестер, Шамси, — произнес старик, — уходите в горы. Туда, где ты застрелил двух архаров.
— Но…
— Никто не тронет вас.
— А ты, дед?
— Мои ноги слишком плохо ходят. Но руки еще крепки… И автоматы… Резать горных стрелков «Эдельвейса» было намного труднее, чем джигитов этого тупого баши…
— Не надо спешить, ата, — раздался голос от ворот, по-прежнему стоящих с распахнутыми створками…
Окрестности Астрахани
— Начнем с констатации положительного факта, мужики. А он таков — принять ваших мы готовы. Но есть одна загвоздка. Жрать нечего будет.
— Почему? — удивленно поднял бровь Сундуков, — насколько я понял, тут намного теплее, чем в наших краях. Мы же крестьян приведем. Распашем земли. В вечной мерзлоте выживают, а это нифига не ваши тропики.
— Потому что здесь степи. — Бес вздохнул. — Очень сухие степи. И не тропические вовсе. До Войны еще терпимо было, теперь же осадков практически нет. Зимы не сказать, что особо холодные. Только сезон ветров начинается не в марте, как раньше. А в октябре. И дуют всю зиму. Причем, не просто дуют. Торнады с ураганами и прочими тайфунами. С год назад УАЗ перевернуло. Из-за ветров, кстати, вам зимовать здесь придется. В любую минуту могут начаться. Так что на зимние урожаи не рассчитывайте. А летние… Говорил уже, сухо. В пустыню потихонечку превращаемся. Я, конечно, ни разу не агроном, но даже мне понятно: сельским хозяйством здесь не прожить.
— А вы чем живёте?
— Рэкетом.
— То есть? — теперь удивился Урусов.
— Поборы берем за трансферт нефтепродуктов. Казахи горючку продают. В Калмыкию, в Ростов… А обратно тащат продукты и бижутерию всякую. А мы отщипываем от обоих.
— То есть — просто отщипываете? И прокатывает?
— Ну, не просто щиплем. С нас — безопасность грузов на немалой территории. Казахи подтаскивают до Волги, а дальше мы сопровождаем. В Элисту или Ставрополь.
— А от кого? Если казахи…
— Ты думаешь, только казахи в степи балуют? А калмыцких тонулчей не бывает? Не видел, что вдоль Волги творится? Каждая деревня — крепость. От них, родимых… А Кавказ… Ну, он всегда Кавказ. И Кавказом останется. Каждый тейп сейчас — отдельная страна. Или племя. И жить предпочитают бандитизмом.
