что мы продолжаем встречаться?
— Да не знаю я! — воскликнула Настя. — Я уже ничего не понимаю. Я сказала, что мы не встречаемся больше, а он — давай за старое. Говорит, встречайся снова и выведывай информацию. Дескать, я должна реабилитировать себя в глазах рода, иначе убьют. Даже не знаю, что ему в голову взбрело.
Действительно, странно. Тайная канцелярия Шереметевых что-то выведала: либо то, что мы с Настей до сих пор встречаемся, то ли что она рассказала мне про планы Зейдлицев. Я не знал, что думать. Неужели за нами даже здесь шпионят? Или простое совпадение?
— Да, паршиво, — согласился я. — Вот пристали же, сволочи.
— Лучше скажи, что мне теперь делать? Мне надоела такая кутерьма. Связалась на свою голову… Зачем мне это всё?
— А мне зачем? Я Святославу тоже ничего плохого не сделал, но он уже полгода за мной охотится. Думаешь, мне это в радость?
— А мне-то какое дело? Какое я имею к этому отношение?
— Да никакого. Просто этим уродам так захотелось. Они и своих родственников не пожалеют.
— Это точно. Безбородко — подонок! Я такой подлости ещё не встречала. Как он вообще смеет?
— Он — простой служака. Настоящий подонок — тот, кто руководит им. Впрочем, все они хороши, по всем им петля плачет. Но пока ты здесь, волноваться не о чем. Святослав Шереметев не посмеет напасть на академию. Это будет иметь для него очень печальные последствия.
— Ага, мне до старости лет тут сидеть? Издеваешься? В это воскресенье идут на какой-то званый ужин. Мне тоже придётся пойти с ними.
— Так скажи, что заболела или что на тренировке камень на ногу упал.
— Придумаю уж что-нибудь. Но я не смогу прятаться тут вечно. Не сейчас, так через неделю или через месяц мне придётся поехать к родителям.
— Надо подумать. Может быть, скажу Вяземскому, он охрану приставит.
— Ректору? Ты с ума сошёл? Что мы ему скажем? Что нарушаем пункт семь?
— Вовсе не обязательно говорить о нарушении.
— А то он не догадается.
— Как бы то ни было, он на моей стороне.
— Да неужели? А кто-то, помнится, уверял, что господина Вяземского первый раз в жизни видит.
— Полгода прошло, мы познакомились поближе. Мы с ним просто союзники в большой игре.
— Какой ещё игре?
— Тебе не понять.
— Действительно, куда уж мне понять?
— Ты же сама говорила, что не интересуешься ни политикой, ни делами рода. Слишком много объяснять придётся.
— Ну так объясни.
— Как-нибудь потом. Просто знай, что Вяземский нам не враг. Он мне уже помог однажды. Если он приставит к тебе охрану, Святослав не полезет. Он не захочет воевать со столь сильным родом.
— Охрану? — Настя недоверчиво фыркнула. — Он меня скорее выгонит за нарушение. Тебе-то ничего не будет, а я вылечу.
— А сама-то что предлагаешь? Что намерена делать?
— Не знаю… — Настя в раздумьях стала изучать песок под ногами. — Может быть, уеду из страны. Куда-нибудь… в Индию, например.
— Отлично, как раз в Мумбаи живут мои родственники. Заходи в гости.
— И вовсе это не смешно. Меня вообще-то убить хотят, помнишь?
— Тебе пока только угрожают, а я уже два, три… четыре покушения пережил, и Святослав даже не думает останавливаться. Представь, каково мне.
— Но это проблемы твоей семьи, не мои. Ты меня втянул во всё это.
— А теперь попробуем вытянуть. Вяземский тебя не выгонит. Вот если бы ты за мной шпионила и докладывала бы обо всём своему высокопоставленному родственнику, тога да, вышвырнул бы вон. Но ты же этого не делаешь, да?
— Конечно же, нет! Ты за кого меня принимаешь?
— Тогда волноваться не о чем. Пока ничего не предпринимай, академию не покидай. Если что-то случится, звони. Я дам знать, когда решу, как быть.
— Хорошо, я позвоню, — с обречённостью в голосе проговорила Настя. — Надеюсь, телефон не прослушивается.
— Другого способа всё равно нет. Если захочешь сказать что-то важное, то только с глазу на глаз, поняла?
— Само собой. Конспирация и всё такое.
— Именно.
— Я наверное пойду. Настроение дурное, да и спать хочу. Давай другой раз.
— Хорошо, иди отдыхай.
Настя ушла, ушёл и я через некоторое время. На душе скреблись кошки.
Ситуация была паршивой. Получалось так, что я, сам того не желая, втянул Настю в свои интриги, а теперь её жизни угрожала опасность. Сомневаться в серьёзности намерений Святослава повода не было. Шереметевы, кажется, родственников прежде не убивали, но в других родах подобные инциденты случались. И причины были, в основном, те же самые: предательство, шпионаж. С такими проблемами аристократы предпочитали разбираться самостоятельно. Что Святославу стоит убить девчонку из какой-то побочной ветви? Ему это раз плюнуть.
С другой стороны, если бы Настя сама не пришла ко мне в тот вечер, то и неприятностей бы у неё сейчас не возникло. В её оправдание можно сказать, она тогда не знала, кто я. Но если бы и знала, вряд ли это что-то изменило бы.
Так или иначе помочь надо было. Она теперь с нами в одной лодке. Я склонялся обратиться к Вяземскому с данной проблемой. Но не сейчас, попозже.
Мы с Настей созванивались в воскресенье и на следующей неделе. Она сама мне звонила. Не знаю, обижалась ли она на меня до сих пор или уже нет, но виду не показывала. Наверное, понимала, что я — единственный человек, который может хоть как-то помочь.
В следующее воскресенье закончилась отработка повинности, и мои друзья снова захотели вытащить меня в город, чтобы это отметить. Отказался. Были дела и поважнее. Всё свободное время уходило на тренировки. Теперь я старался посещать полигон, где отрабатывал заклинания повышенной мощности, вроде волн огня и шаров объёмного взрыва. Делал это преимущественно поздним вечером, не желая привлекать лишнего внимания.
А в Ярославле тем временем Горбатов вёл переговоры о выкупе очередной партии пленных. Общался то с Шереметевым, то с графом Зейдлицем, пытаясь выторговать наиболее выгодные условия. Не знаю, что у них происходило, но складывалось впечатление, что возникли какие-то разногласия. Зейдлиц твердил, что не желает с нами войны и обещал больше не отправлять людей в Ярославль.
В середине прошлой недели вернулась из Ярославля Лиза. Он всё же решилась переехать, и по возвращении сразу
