против правил и принёс альбом с фотографиями… Было очень странно видеть себя маленького.
Но потом я почувствовал мощный укол в груди.
Дело в том, что с фотокарточек мне улыбался самый счастливый ребёнок в мире! Так искренне… Так чисто и невинно. Он ещё не знал, что с ним случится в ближайшем будущем. Да и вообще, бедолага даже представить не мог, какая жуткая судьба ждала его.
Открыв очередную страницу, я увидел небольшую фотокарточку. На ней были запечатлены трое. Прекрасная семья… Красивая девушка в изумрудном платье скромно сидела на стуле. У неё был такой добрый и теплый бирюзовый взгляд… Чистый, как слеза младенца!
Позади девушки стоял статный темноволосый мужчина. Казалось, что о его скулы можно было порезаться. Строгий, но в тоже время очень добрый взгляд. А ещё улыбка… Сдержанная, но крайне дружелюбная.
На коленках прекрасной девушки сидел мальчуган лет четырёх. Такой счастливый… Такой невероятно радостный! Он прекрасно понимал, что его любят. И наверняка очень любил в ответ.
Только вот, я всё никак не мог понять — как у шатенки и брюнета мог получится седовласый малыш? Это же, как-то… странно, нет? И серые глаза, которые ну никак не подходили чаду этой парочки. Что-то тут явно не так.
— Слушай, дедуль… А, мои родные отец и мать, они, вообще — какими были? — поинтересовался я.
— Замечательными. — уклончиво ответил Митяй и отвернулся к окну.
— И всё? — удивился я: — Это же твоя племянница! Неужели больше ничего не помнишь?
— Помню, но… — дедушка тяжко вздохнул: — Я… не знаю, как рассказать тебе об этом. Сложно… Всё очень и очень сложно.
— Просто, скажи, как есть. Я приехал сюда из Москвы, чтобы узнать правду о своём прошлом. Для меня это важно!
— Это очень тяжелая правда, Володь. Очень тяжелая… Я могу закрыть глаза и сделать так, чтобы ты не узнал об этом. Но мне кажется, что это крайне неправильно.
— Не кажется, а так оно и есть. Я хочу знать правду, дедуль! Это мой выбор.
— Что же… Если выбор… — Митяй вновь тяжко вздохнул и посмотрел на меня: — Я же могу быть с тобой полностью откровенным, да? Ты не сочтёшь меня за безумного старика, который говорит небылицы?
— Нет. Я просто хочу узнать правду и всё.
— Ладно. Но… это лучше показать, чем рассказать. — тихо ответил старик и вышел из-за стола.
В целом, мне было понятно, что сейчас вскроется страшная семейная тайна. Нечто типа — ребёнок оказался приёмным и всё такое. Но Митяй выглядел так, словно правда была, куда хуже. И я даже представить себе не мог, что там такое.
Спустя мгновение, дед принёс белую папку и аккуратно положил передо мной:
— Прежде, чем ты откроешь её… Я хочу сказать, что лично мне на всё это наплевать. Ты — мой родной внучатый племянник! Я всегда относился к тебе с заботой и любовью. Я всё понимаю и принимаю. Главное, чтобы ты сейчас тоже… всё принял и понял. Это неприятно. Очень неприятно. Но, как мне кажется, в данной ситуации лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
— Не уверен, что меня можно, чем-то удивить. — улыбнулся я: — Приёмный? Да и чёрт бы с этим. Главное не кровь, а взаимоотношения людей.
— Золотые слова, Володя. Золотые слова. — с грустью вздохнув, Митяй вернулся на своё место.
Раскрыв папку, я увидел свидетельство о рождении. Только, не синяя красивая бумажечка, которую мне подсунули Демидовы при усыновлении, а простой слегка пожелтевший от времени лист формата А4.
Вместо имени — «Проект №4. Ахиллес». Дата рождения — выжжена. Затем куча непонятных цифр… Видимо, какие-то шифровки. В верхнем правом углу была прикреплена черно-белая фотография младенца с номерной биркой на ноге.
В графе «родители», конечно же, не было никаких Галыгиных.
Отец:Поддубный Михаил Петрович.
В сентябре я случайно напоролся на передачу про русских бойцов без правил. И Михаил оказался внуком того самого Поддубного, который был знаменитым борцом Российской Империи. А сам Михаил долгое время выступал в боях без правил по всему земному шару. Умер в 1991 году от сердечной недостаточности. Был типичным бездарем, который пошёл по стопам отца и деда. Завоевал огромное количество различных наград и ушёл из жизни относительно молодым.
А мать… По моей коже пробежали мурашки. Я не верил своим глазам! Это, что? Шутка, какая-то? Что ещё за Амфитрита?
— Дедуль… — я поднял взгляд на помрачневшего Митяя: — Это же…
— Да. — тяжко вздохнув, кивнул дед: — Признаюсь, будь другая ситуация, то я бы прибил тебя лопатой, явись ты на порог моего дома. Простые люди не воскресают… Они бесследно исчезают в пучине небытия. Но ты… Ты — не такой, как все, Володя. И я не устану повторять — мне не важно, какую фамилию ты носишь, и что именно течёт в твоих венах. Ты — мой внучатый племянник! И я буду любить тебя при любых обстоятельствах.
— Это… — в голове даже немного зазвенело: — Уму непостижимо! Как вообще такое возможно? Амфитрита жива? Я могу с ней поговорить?
— Увы… Твоя биологическая мать не выжила. Погибла при родах. Но она успела передать тебе всю свою энергию.
— Так. Погоди! Я ни за что не поверю, что Михаил Петрович просто встречался с Древней… А, я просто получился из-за их… естественной связи. Это же явно непросто так? Военный эксперимент, да?
— Не хочу тебя разочаровывать, но всех тонкостей твоего рождения я не знаю, ибо меня в это просто не посвящали. Так что вполне могу поневоле оказаться ненадёжным рассказчиком…
— Да, ничего. Мне хотя бы общую информацию.
— В общем, со слов твоей мамы — была некая лаборатория, в которой проводились исследования. Естественно — не совсем законные. Основной целью проекта было узнать, можно ли сделать при помощи союза богини и человека — качественного мага. Но лабораторию быстро нашли. Говорят, расследованием занималась Пелагея Фёдорова. Она раньше работала преподавателем в Императорском Магическом Университете! Хорошая девушка и замечательный преподаватель.
— Она и сейчас преподаёт.
— До сих пор? — удивился Митяй: — А она всё такая же красивая? Помню, сколько парней с потока по ней сохло… Ух!
— Дедуль, извини, что прерываю ностальгию. Но давай вернёмся к проекту?
— Да, извини. Так вот, лабораторию быстро прикрыли. Поддубного чуть не арестовали за сотрудничество с нехорошими людьми. А тебя отправили в канцелярию. Месяц ты ползал на столе у Первой помощницы Его Императорского Величества. А потом по важному поручению туда прибыл Клим. Он сразу же заметил активного и жизнерадостного мальчугана в подгузниках, который висел у тётки на шее. В итоге — забрал себе. Так сказать — под свою ответственность.
— Почему меня не уничтожили?
— Перед тем, как отнести тебя в канцелярию, учёные-мэтры Его Императорского Величества всё же провели несколько тестов. И там выяснилось, что в тебе больше от человека, чем от духа. То есть, ты не представлял потенциальной опасности или ценности для Империи. Да и Пелагея ни в коем случае не позволила бы убить ребёнка.
— Выходит, я порождение Чёрной лаборатории. Потрясающе…
— Разве ты сам решил родиться в лаборатории? Нет. А значит и преступного в тебе ни на грамм.
— Вот, как… — я обречённо провёл руками по волосам: — Почему у меня нет братьев и сестёр? Двоюродных хотя бы…
— Взрослые погибли на войне. А маленьких просто не успели сделать. — тяжко вздохнув, ответил Митяй.
— Да уж… — я ещё несколько секунд просидел молча, чтобы переварить всё услышанное: — Выходит, я получеловек и полудух?
— Полубог уж тогда. Так красивее звучит! — улыбнулся дедушка: — Ахиллес был полубогом! Мать искупала его в Стиксе, чтобы защитить от человеческого оружия. По крайней мере — так гласят мифы. И есть тут некое сходство, знаешь… Божки живут по другим правилам. Их невозможно убить человеческим оружием. А, когда я хоронил тебя, то заметил одну очень интересную вещь. Ты пролежал без должного… кхм… ухода — три дня. А тело даже не побледнело. Ты был, как будто живым… только со сквозной дыркой в теле и мертвыми глазами.
— Погоди. А, как ты нашёл моё тело?
— Хезовецкий хотел сделать мне больно… Якобы, польская полиция нашла в лесу труп давно потерянного Бреслава Галыгина. Я приехал на опознание. Не хотел верить… Но потом увидел несколько родимых пятен на спине и всё понял. Хотя… я и без них бы тебя опознал.
— Ужас… — Рудольф прикрыла рот рукой: — Даже боюсь представить, что с вами было тогда…
— Не надо,
