не оставалось как просто перепрыгнуть их, используя глефу, как шест. Перескочив орущую стальную стену, я тут же крутанулся, подсекая древком ноги одного из гномов. Ругань и ор оборвались, и гном рухнул всем телом во тьму. Остальные не сразу сообразили, что противника перед ними нет, и потому, когда до них доходило, они разворачивались и уже поодиночке нападали на меня. Это стало их концом — стараясь никого не убить, я бил по незащищённым местам: коленям, сочленениям доспехов, выставленным рукам. Ор стал сильнее, проклятья летели в мою сторону каждый раз, когда я находил слабое место в бороне и бил туда. Гномы валились на землю и выбывали из схватки.
Наша возня наделала шума в лагере гномов. От других костров ко мне потянулись новые участники драки. Так как супербойцом я себя не считал, пришлось применить тактику «измотай противника бегом»: быстро перемещаясь и стараясь не попасть под случайный удар, гонял толпу гномов по кругу, выцепляя по одному самых рьяных. Злость и ярость бушевали у меня внутри, периодически в памяти всплывал образ девчонки, стоящей на коленях: в какой-то момент я увидел ту местную с девочкой на руках и меч, занесенный над ними. После этого во мне словно взорвалась тьма. Как бомба, теплая, густая волна прокатилась по всему телу, и мне стало спокойней, потому как я знал, что вершу правое дело, что поступаю правильно. А передо мной мелькали перекошенные бородатые морды, летели капли крови, сверкали в скудных всполохах костра кленки мечей и мне было хорошо и приятно, я словно нашел то, что давно потерял и бил, бил, бил…
— Стоять, сыны Тверда! — крик, как гром, остановил нашу потеху. — Всем стоять, камнеголовые! Что здесь творится? И кто ты, воин в темном?
У одного из костров стояла повозка, сложенная из могучих бревен, и на ней, сейчас стоял гном в латном доспехе без шлема, в руках он держал такой же странный меч с красным отливом. Этим мечом он указывал на меня:
— Дроил, навести порядок. Ты! Подойди ближе! — он убрал меч и стал спускаться с повозки. — Кто ты, человек? И что делаешь в моем лагере?
Я начал двигаться навстречу, как меня потянули за рукав. Обернувшись, увидел трех местных девиц в порванных платьях.
— Воин, не бросай нас, — тихо произнесла одна из девушек, — убьют тут нас. Мы с тобой.
Порванные платья, растрепанные волосы, и у одной на лице наливался синяк. Внутри у меня все перевернулось. «Вот твари бородатые, ну козлобородые, вы мне ответите» — я постарался немного унять гнев и несколько раз выдохнул, прежде чем продолжить говорить:
— Вас это… ну…в общем… того… — я никак не мог найти подходящего слова, а выражаться при них не хотелось, им и так досталось сегодня, — ну… понимаете, про что я?
Три пары удивленных глаз уставились на меня. Они смотрели и молчали, а я не мог подобрать слов.
— Не, воин, не посрамили нас… — вдруг одна из девиц сообразила, про что я хотел спросить. — Ты вовремя появился, видать, сам творец тебя послал к нам на выручку, — грязными руками она прижимала порванный ворот платья к груди.
— Тогда пошли, поговорим с их главным, — я резко развернулся и направился к грозному гному.
— Кто ты, человек? — гном поглаживал бороду и не смотрел на меня.
Передо мной стоял, как глыба, гном в тяжелом доспехе из темной стали. Золотой орнамент в виде дубовых листьев украшал каждую деталь его доспеха, широкий кожаный пояс имел золотые бляхи и тоже с рисунком дубовых листьев. Меч с необычайно широким клинком в кожаных ножнах был разукрашен золотом и драгоценными камнями, они переливались в всполохах костра. Черная борода была заплетена в две косы и длиной доходила до пояса и в нее тоже были вставлены золотые украшения. На здоровенных ручищах были одеты перчатки без пальцев, и они имели орнамент с позолотой. «Не гном, а золотая жила какая-то» — я усмехнулся про себя.
— И тебе не хворать, бородатый!
— Ты знаешь, с кем говоришь? — ничуть не меняя позы, продолжил он
— Век бы не знать ни тебя, ни шайки твоей, — я плюнул ему на сапог, — катились бы вы дальше!
— Я, Доил Тверда из рода Твёрдов, — на этот раз гном сначала посмотрел на свой сапог, а потом на меня, — мы отстали от каравана и набрели на вашу деревню.
— И как это должно оправдывать поведение твоих людей?
— Никак, староста сам их привел к нам в лагерь, вот с него и спрос, — гном повернулся к повозке. — Зенельд, выйди, скажи свое слово…
— Не приводил он нас, мы сами пришли за ним, чтоб он тут не натворил бед. Мужики-то побаиваются гостей, нас послали, мол, что бабам сделают, — сзади меня подала голос одна из девушек.
Я закрыл глаза и медленно досчитал до десяти. «И тут то же самое, что в жизни, вот козлы трусливые». В это время из повозки показалась голова Зенельда, староста нетвердой походкой подошел к нам.
— А, соколик мой, Кэнушка, ты тут погром строишь, — ласково начал он, — а мы тут за дела беседы ведем.
— Вижу, какие беседы, дедуля. Что ж ты девок заставляешь за собой ходить, иль не видишь, кто к нам пожаловал? — ярость и понимание, что ничего изменить не смогу, кипели во мне.
— Да что им, бабам, сделается, — его шатнуло, но на ногах устоял, — не сотрутся, поди, а может, и зарабо…
Гнев навалился на меня и требовал выхода: этот хренов правитель деревни всех готов подложить под того, кто платит! Девушек жалко, им-то за что. Я не дал ему договорить: переложив глефу из правой руки в левую, ударил в лицо старосте, сильно, чтоб малость отпустило. От удара голова старосты отскочила, как мячик, и врезалась в стальной нагрудник гнома, после чего тело старосты осело между нами на землю:
— Смотрю, скор на расправу, — гном отступил от тела старосты и пнул его мыском сапога, — горяч! Уговорил, мы возместим, я возмещу все то, что мои люди натворили. Дроил, расплатись с селянками, чтоб довольны были.
Из-за телеги тут же появился гном, сильно похожий на их предводителя, подкатился к девицам, что прятались у меня за спиной, и вручил каждой по мешочку. Девицы, ничуть не смущаясь, похватали их и убежали в темноту, оставив меня одного.
— И ты возьми, — гном протянул мне кошель, — в качестве извинения. Утром мы уйдём догонять караван, и до утра тут будет тихо, даю слово. А слово Доила из рода Твердов крепче камня. Бери, это не
