очередью им под ноги и выскакиваю с громкими воплями.
— Стоять! Не дергаться! Завалю всех разом! Стволы на землю! Отошли!
Ошеломленные, растерянные фигуры попятились и только один дернулся, чтобы достать засунутый за пояс пистолет, но получив пару пуль в плечо, завалился хрипя от боли. Набежавшая толпа, вскочивших на ноги пленников, довершила дело. Пришлось пальнуть в воздух из пистолета, чтобы отвлечь народ от расправы.
— Граждане колонисты! Успокоились! Все кончено! Свяжите эту шайку — калечить не надо. Подберите оружие. Тут недалеко, еще двоих прихватите и топайте в лагерь. Там, я вам все растолкую подробно.
Устало опускаюсь на землю, достаю рацию.
— Наталка! Спускайся! Все тип-топ. Наши победили.
— Вить! Ты не ранен⁉
— Ага. Прямо в сердце! Твоими зелеными глазищами!
— Дурак! Я же тут извелась вся, а он шутит! Ну, погоди…
Обратно шел не спеша, любуясь местными красотами. Под ногами разбегалась мелкая живность, вроде пестрых ящерок и лохматых пауков. Миновал рощу с причудливо изогнутыми деревьями, на которых висели гроздьями ярко желтевшие плоды. Подпрыгнув на ходу, добыл штучку и поостерегшись дегустировать, сунул в карман. Умылся в речке — вода чуть тухловатая на вкус, похожа на болотную, но чистая. Во фляжке еще оставалась родниковая вода с «Тихой», пришлось воспользоваться ей чтобы утолить жажду
Лагерь гудел людскими голосами. Все возбужденно перемещались с места на место. Кто переодевался на ходу, кто потрошил рюкзаки в поисках одежды либо еды. Только у трупа Седого, безучастно наблюдая за этой суетой, валялись спеленутые мумии бывших охранников, тут же сидел седобородый старичок перед кучкой оружия и попыхивая самокруткой, деловито снаряжал автоматные обоймы, доставая патроны из ящика.
— С кем воевать собрался, уважаемый? — поинтересовался я, присаживаясь рядом.
— Да, я так, на всякий случай…- засмущался тот, покосившись на мой арсенал и отложив свое занятие. Кивнул на связанных.
— Чего с ними делать-то, командир? Может кончить?
— Охота вам мараться! Пусть поживут… на зоне! Лучше свистни народ — потолковать надо. — Старичок потянулся за автоматом, очевидно для того, чтобы пальнуть в воздух, но замер. Раздался Наташин голос:
— Только попробуй! Дернешься — пристрелю!
Неслышно подкравшись, она уткнула ствол автомата в спину моего собеседника. Пришлось мне вмешаться.
— Натусь! Не буянь! Все — свои! Нехорошие дяденьки рядышком валяются. Ты бы глянула, как они там? А то пришлось в них дырок понаделать… Наташа недовольно фыркнула, но подчинилась и с помощью услужливого старичка, занялась раненными.
Выстрелив из пистолета в воздух, я прекратил бесконечное столпотворение в лагере и собрав народ, толкнул речь. Оратор из меня — хреновый, но объяснится было надо. Обрисовав положение вокруг Башни, напрямую спросил: будут ли желающие покинуть эту планету и вернуться домой. Разгорелись нешуточные споры. Перспектива проторчать на Земле в карантине, подвергнутся бесконечным допросам и исследованиям никого не прельщала. Да и в последствии, оказавшимся на свободе, к ним вернулись бы прежние беды, от которых они так отчаянно убегали сюда. Так, что дебаты затянулись надолго. Особенно горячо ораторствовал лохматый очкарик, нервно жестикулируя, он доказывал преимущества освоения планеты.
— Теперь, когда нам помогли избавиться от унизительного рабства, эта планета принадлежит нам — свободным людям! Все зависит от нашего трудолюбия и упорства. Здесь, почти как на Земле: воздух, вода, почва, природа и животный мир. Вы же сами убедились, все попробовали, когда выпадала такая возможность. Никто не заболел и не умер. На кладбище только те, кто погиб насильственной смертью. Да, поначалу, будет тяжело. А легко ли вечно выплачивать неподъемные кредиты? А скитаться по съемным квартирам потеряв все накопленные деньги на долевом строительстве? Здесь же, пожалуйста, строй себе любой коттедж, приручай и разводи любую живность, сажай и культивируй всевозможную растительность. Кстати, дикорастущих злаковых и бобовых здесь полно. Это я вам, как биолог утверждаю. Уже не упоминаю об алмазах, за которые наша родная планета даст нам все, что угодно!
Больше не вмешиваясь в дискуссию размечтавшихся колонистов, я тихо прибрал весь оружейный арсенал и тайком закопал его в укромном месте, завернув в найденный кусок полиэтилена. Оставил только пару ружей и пистолет. Одно ружье вручил бойкому старичку, сторожившему упакованных бандитов.
— Кузьмичом меня кличут. Без всяких политесов, а ежили, как полагается, то Василий Кузьмич Хворостов. За доверие благодарствуем — не подведем!
Да, я и не сомневался. Старичок толковый, хоть и косит под дурачка. Общаясь с ним, я невольно прочувствовал его горестную судьбу отверженного нашим «гуманным обществом» человека. Даже попав в неволю, на другую планету — не пал духом, выстоял. Воспринимает окружающий мир без всяких иллюзий, четко различая добро и зло.
— Василий Кузьмич, пристрой этих отморозков куда-нибудь, с глаз долой, а то валяются тут… пейзаж портят. Возьми в подмогу себе, кому доверяешь…вот еще ружье.
— Да, я уж кумекал на сей счет! Махмуда возьму — парень надежный. Ты, гражданин начальник, не сумлевайся! Он чеченец, от кровников своих здесь спрятался. Мы этих, в каземат спровадим, где они нас держали. Там надежно — не сбегут! Сам строил. Покойника на кладбище закопаем. Гореть ему в аду — извергу!
— Поступай как знаешь! Подскажи, кто у вас тут в авторитете, чтобы оставить за порядком следить, а?
— Есть такой. Бывший прокурор. Законы свято соблюдал, вот и погорел. Жену убили, самого турнули. Теперь вот тут, с сыном кантуется…
— Сына Юрой зовут?
— Ну, да. Наталья ваша, пошла к нему перевязку делать.
Заметив торчащий у меня из кармана местный фрукт, хмыкнул.
— Не ешь. Пронесет. Вот ежели отварить, то прямо как сладкая картошечка…
Наташу я нашел в желтой палатке. Она прочищала рану Юрке. Мальчишка стойко переносил экзекуцию. Завидя меня, он приветливо помахал ладошкой. От его изголовья поднялся сутулый, костистый мужчина. Мы молча вышли из палатки, где на воле смогли разогнуть спины. Хоть я и считал, что ростом не обижен, но Юрин папа возвышался надо мною на целую голову!
Он пожал мне руку своей лапищей и хотел было представиться, но я опередил его и подсунул свои «корочки».
Кузьмич оказался прав. Такому человеку как Георгий Иванович Котов, можно было доверить власть. Своей неподкупностью и упрямством в отстаивании законов, он нажил себе немало врагов по обе стороны. За что и поплатился, потеряв жену. Ошельмованный и преданный «коллегами», лишившись работы, все равно продолжил борьбу и почти было добился справедливости, но когда на кон была поставлена жизнь сына, он дрогнул…
— Георгий Иванович! На основании своих полномочий, назначаю
