Так уж повелось, что сталкеры, точно коты, воды в Зоне сторонились. Объяснить подобную фобию было вполне легко: вон в Бердском заливе можно составы растворять, и, хоть говорят, что с человеком ничего в той воде якобы не случится, сама по себе навевает она жуткую тоску и вызывает невольное желание наложить на себя руки.
Все перечисленное вполне можно было отнести и к речке с красноречивым названием Раздельная, единственный мостик через которую, казалось, развалится от легкого дуновения ветра. Идти по такому – безумие в чистом виде, но имелся ли у них вообще выбор? Закусив верхнюю губу, Костя огляделся по сторонам, но иных мостов поблизости не обнаружил.
Может, и вправду заложить крюк, подумал он. Времени это отнимет немало, да, но по крайней мере никто не плюхнется в сомнительную речную воду.
Как же лучше поступить?
– Ну и какие будут предложения, Смычок? – спросил Картуз.
Уперев руки в боки, «красный» сталкер скептически разглядывал хлипкий мост.
– Идем вперед, – пожал плечами Костя.
– По… этому? – удивленно выгнув бровь, уточнил старик. – А тебе не кажется, что он малость… ненадежен?
– А какие у нас варианты? – развел руками Смычок. – Я другого пути не вижу.
– Может, все же по суше как-то? – осторожно вставил Рома.
– Смотря куда нам, опять же. – Картуз хмуро покосился на Костю. – Ты, надо думать, так и будешь отмалчиваться?
– Нам надо пересечь речку, – упрямо произнес Смычок.
Картуз сплюнул под ноги и отвернулся.
– Упертый, как баран… – проворчал он негромко, но так, чтобы Костя все же услышал.
– Так, значит, идем по мосту? – спросил Рома.
– Да. Я давайте первым, – вызвался Смычок. – Если все нормально, пойдете за мной.
Не встретив возражений, он устремился к хлипкой переправе. Ладонь легла на перила. Сердце бешено заколотилось. Черт побери, там, под мостом, всего лишь вода, не бездонная пропасть, так почему же он так взволнован?
Да потому, что в Бердский залив как-то ружье уронили, хотели выловить, да только уже нечего было вылавливать. Старая байка про утяжеленный куском рельса труп, который всплыл, потому что рельс растворился, и домой пошел, пользовалась в «Радианте» оглушительным успехом. Но одно дело хохотать над анекдотом и совсем другое – окунуться самому. Хорошо – выгребешь. Замечательно – если на организме это никак не скажется. Ну а если канешь в пучине, будто в луже «зеленки»?
Смычок сжал перила что есть силы, аж костяшки побелели. Лицо его, до того слегка растерянное, мигом посуровело, губы сомкнулись. Нет, не для того он вытаскивал Замятина с Бердского кладбища и до последнего торговался с Разуваевым, чтобы умереть на этом дурацком мосту.
Первый шаг. Сердце буквально замирает в груди. Доска под толстой подошвой ботинка ощутимо играет, но все-таки пока держится. Лоб Смычка блестит на солнце, робко выглядывающем из-за туч; сталкер утирает лоб тыльной стороной ладони и делает следующий шаг.
Теперь – по-настоящему опасно. Прежде, если бы что-то пошло не так, он мог попятиться, перенести вес на опорную ногу или же просто завалиться назад без риска плюхнуться в речку Но сейчас, когда берег остался позади и под обеими подошвами лишь гнилые доски моста, ему стало действительно страшно.
Река в том месте была, по счастью, не слишком широкая: до другого берега было метров семь-восемь, не больше. Облизав пересохшие губы, Костя устремился вперед. На каждый шаг доски настила реагировали устрашающим скрипом. Держаться за перила, по правде, было еще жутче: рассыплется гнилушка под рукой, потеряешь равновесие и прямо в воду свалишься.
– Что ты там телишься? – проорал Картуз с берега. – Это всего лишь мост!
– Который не сегодня завтра обвалится, – огрызнулся Смычок. – Ты иди, как хочешь, а меня не учи.
– Таким, как ты, в Зоне не место, – уверенно заявил старик. – Осторожность осторожностью, но излишняя мандражка тоже до добра не доведет!
«Пошел бы ты», – со злостью подумал Костя, проверяя на прочность очередную доску. Да с чего взял этот надутый индюк, что вправе определять, кому в Зоне место, а кому нет? Или он думает, что «почтенные седины» дают ему право критиковать любые действия тех, кто помоложе? Вот только Смычок прекрасно знал, что дожить до этих седин можно самыми разными способами. В некоторых случаях даже ум с мудростью не нужны – были бы только подлость и хитрость.
– Давай-давай, Смычков, – продолжал капать на мозги Картуз.
Костя промолчал. В конце концов, какая ему разница, что старик о нем думает? Он будет идти таким темпом, который считает подходящим. Занавес. Недовольные могут валить лесом.
Одна из стоек, на которой держались перила, предательски хрустнула, и Смычка моментально прошиб озноб. Он застыл, готовый к тому, что опора уйдет из-под руки, но этого, по счастью, не случилось. Костя медленно разжал пальцы. Нет уж, лучше их вообще не трогать. От греха.
Оказавшись посередине моста, Смычок остановился на пару секунд, чтобы перевести дыхание, как вдруг позади раздался скрип. Оглянувшись, сталкер с удивлением обнаружил, что Картуз тоже ступил на мост.
– Куда ты спешишь? – прошипел Костя.
– Топай-топай, – отмахнулся от него старик. – Я тебя больше не поучаю, вот и ты ко мне не лезь. Я по этому мосту ходил-бродил, а он такой с семьдесят второго…
Перила все-таки не выдержали – уж больно нагло Картуз на них налег. Ближайшая стойка переломилась, и сталкер, продолжая инстинктивно держаться за гнилую деревяшку, повис над водой.
Смычок выпучил глаза, Рома на берегу ахнул. Картуз висел на руках, поджав ноги к груди, и боялся лишний раз шевельнуться. Лицо его побагровело от натуги. Благо хоть контейнер Картуз оставил на попечительство оперативнику, иначе прогнившая доска точно не выдержала бы.
– Вытащи меня… – с трудом выдавил старик, умоляюще глядя на сталкера.
От былого гонора не осталось и следа. Любой человек на пороге смерти выглядит безобидней котенка, но в случае с Картузом этот контраст был особенно заметен. Казалось, он умрет от инфаркта раньше, чем все-таки свалится в воду. И пусть ее губительные свойства, казалось бы, опровергнуты многочисленными байками, даже робкий шанс умереть пугал старика до чертиков.
– Сделай что-нибудь! – воскликнул Рома, обращаясь к Смычку.
Костя бросил взгляд в сторону оперативника; интересно, не будь его, отвернулся бы сталкер от чванливого собрата? Да нет, вряд ли. Как бы ни раздражал его старик, они были одним отрядом. А члены отряда должны помогать друг другу, если есть хотя бы мизерный шанс на спасение.
Перед лицом снова заплясали картины из прошлого – к ярким образам Колотушки и Генки добавился бьющийся в конвульсиях Денис. Последнего Костя практически не знал, но ему известно было главное – еще один человек невольно отдал душу Зоне.
