– И какими же такими талантами ты и твои люди владеете, что вас неправильно в общий строй ставить? Не больно ли высоко о себе мнишь?
– Воевода, дозволь спросить. Когда потребность возникает, ты кого в разведку посылаешь? Первых попавшихся? Или все же выискиваешь тех, кто охотой занимался, знает, как зверя отыскивать и как себя в лесу вести?
– Ты это к чему?
– А к тому, что не дело это – надеяться на случай, придет с очередной смены такой человек или нет. Правильнее иметь тех, кто будет тем делом постоянно заниматься.
– Уж не на себя ли намекаешь?
– Суди сам. Мы пробавлялись лихим делом в Гульдии, и они подняли чуть ли не всю армию, чтобы нас изловить. А получилось это у них? Нет. Здесь и в соседнем уезде сколько за ватагами гонялись? А мы обе шайки, почитай, за месяц извели. Скольких гульдов мы из засады взяли? Были и купцы, но ведь охранниками у них наемники, а они не уступают солдатам. Вспомни, что было в прошлый раз, гульды внезапно напали, мы о том ни сном ни духом. А если мы к ним наведаемся и все вызнаем? Ведь все мои людишки плохо ли хорошо, а речь вражью постигли.
– Так не на нашем участке граница с гульдами!
– А это их остановило? Кто главный ворог? Из Фрязии, случись тревога какая, купцы наши весть принесут. А как с Гульдией быть, куда путь нашим заказан?
– Стало быть, предлагаешь завести отдельный десяток из разведчиков?
– Предлагаю.
– А ну как бой случится? Как мне вас пользовать?
– Не в общем строю. Я не понимаю, как можно выставлять людей на убой и заставлять их в полный рост наступать на врага.
– Договорились. Теперь ты великие умы иноземные учить собираешься, кои превосходство своей тактики доказали настолько, что великий князь спешно их манеру боя перенимает. Сила войска – в залповой стрельбе, потому как прицельная дальность не очень велика, а при таком раскладе потери можно нанести куда большие.
– Ой ли, воевода?
– А то как же. Дальше ста шагов стрельба уж совсем непотребная получается, а если рой пуль летит, то и поразить проще, чем при одиночной стрельбе.
– Стало быть, главное – убить как можно больше врагов до рукопашной?
– Знамо дело.
– А что ты скажешь, если я тебе поведаю, что каждый мой человечек может попасть из карабина в ворога с расстояния в двести, а то и двести пятьдесят шагов? И это при том, что ствол карабина покороче будет, чем у пехотного мушкета. Вот и выходит, что если мы будем действовать не в строю, а, к примеру, из укрытий станем садить по наступающим, то еще до того, как они приблизятся для стрельбы, каждый из нас успеет положить пятерых или шестерых. Почитай, полусотня получается.
– Хвастать не устал? Гульды славятся своей стрельбой, но и те за это время не успеют сделать больше трех выстрелов.
– Я не хвастаю, а говорю о том, что мои люди умеют делать. Выводи своего самого лучшего стрелка и выбирай из моего десятка любого. Обозначь цель на двести шагов… а вон хоть те два дерева, вполне подходящие. Твой – в левое, мой – в правое.
– Правое-то чуть толще будет, – с сомнением проговорил Градимир. Было отчего сомневаться: дистанция для прицельного выстрела просто запредельная, залпом – да, возможно, какая дурная пуля (а то и не одна) попадет, а чтобы вот так…
– Хорошо. Моему – левое, твоему – правое, – легко согласился Виктор.
– Свистуха!
– Слушаю, боярич! – тут же явился на зов боевой холоп из молодых. Но Виктора ничуть не обманула его молодость, парня он помнил еще по осаде: он был в числе тех, кто всюду сопровождал Градимира, а плохого бойца Световид к сыну нипочем не приставил бы.
– Два клена видишь у дороги?
– Вижу.
– В правый попадешь?
– Отсюда?
– Откуда же еще.
– Попробую, но трудно это.
– Было бы легко, не звал бы тебя. Ну а ты, Добролюб, кого выставишь?
– Слово сказано. Сам выбирай.
– Ладно, пусть будет вон тот, что в носу ковыряется.
– Зван!
Ватажник тут же пришпорил коня и в мгновение ока оказался рядом со спорщиками, вперив в атамана понимающий взгляд. Мало того что на службу угодили, до сих пор это известие переварить не могут, а тут еще и этот вызов. Чего еще удумали-то?
– Два клена у дороги, левый – твой, считай, что в человека стреляешь, стало быть – в грудь.
– Заспорили, что ли, атаман?
– Разговорчики! Вольница кончилась. И про атамана забудь. «Господин десятник». Уразумел?
В глазах Градимира – одобрение. Понравились ему эти слова. Что ж, может, все еще и сладится так, как Виктор того хочет.
– Воевода, чтобы опять не спорить, пусть они за минуту сделают столько выстрелов, сколько успеют.
– Нешто твои еще и скорострельную стрельбу ведают?
– А сам увидишь. И потом сомнения-то ты высказывал.
– Добро.
Стрелки спешились и встали в трех шагах друг от друга, чтобы не мешать. Свистуха взял мушкет на изготовку, так чтобы быстро прицелиться, но пока не прикладывался и курок не взводил. Зван… Пижон! Повесил карабин на плечо и стоит с эдакой ленцой, катает языком сорванную травинку. Как только воевода подал сигнал, его холоп приложился к мушкету, взвел курок, прицелился и выстрелил, не забыв при этом зажмуриться и слегка отвернуть лицо. Зван быстро крутнул карабин, подцепив его за приклад, – много пота было слито, чтобы постичь это умение, да едва лишь увидели, как управляется с оружием атаман, так покоя не знали, пока не превзошли умение. Мгновение – и курок уж взведен. Вроде и с плеча сдергивал оружие, а выстрелил все равно чуть раньше, чем соперник. Всего-то на долю секунды, но только выстрел Свистухи наложился на его, а не наоборот. Понеслась.
– Шесть выстрелов против двух и одного заряжания, – подвел итог Виктор, сохраняя каменное выражение лица. Во-первых, его улыбка не отличалась благообразием. Во-вторых, у воеводы и без того настроение аховое, не стоит расстраивать его еще больше.
– Что это твой человечек использует при заряжании?
– Зван, покажи патрон.
– Мудрено. Не жалко бумагу изводить на такое? Ведь дорого!
– Не дороже жизни, воевода, – все так же серьезно ответил Виктор, надеясь про себя, что тот не станет разворачивать бумагу. Увидит пулю – опять вопросы начнутся, а оно ему не нужно. Лишний козырь, даже если это шестерка, помехой не будет. И без того все гранаты упакованы в поклажу, нечего на то другим смотреть.
– А как это твой человек обходился без подсыпки на полку?
– Дак так же, как и ты со своими пистолями.
– А ну-ка… Хм. Это что же, ты все карабины так приспособил? Не дороговато?
– Дак вопрос-то о жизни и смерти, чего уж мелочиться. А потом эту переделку я не иноземному мастеру в Брячиславле заказывал, мой кузнец и ладил, по образу и подобию. Мы и пистоли все переделали.