Ознакомительная версия.
– Почему же тогда он этого не сделает? – хмыкнул Эйно. – Ведь теперь он свободный?
– Для меня это загадка, – ответил ему Атту. – Я плачу ему вполне достаточно для того, чтобы он мог скопить на небольшой корабль. Наверное, есть причины, которые не пускают его домой.
Господин Атту, как выяснилось, являлся еще и владельцем довольно крупной верфи, находившейся в месте, очень удобном даже для кораблей с большой осадкой. «Бринлееф» подошел к недавно отстроенному каменному пирсу, и мы смогли без всяких приключений перебраться прямо на берег. После того как Атту отдал управляющему необходимые распоряжения (он настоял на том, чтобы ремонт производился только у него и безо всякой за то платы), мы с Эйно погрузились в здоровенный фургон и двинулись в город.
Буэна произвела на меня менее удручающее впечатление, чем столичная Лауда. В Буэне было гораздо меньше толкотни, а главное – грязи. По словам Атту, обитатели города жили в основном торговлей с внутренними районами страны: я увидел множество складов и рынков и очень мало глиняных крепостей аристократии.
Дом самого Атту, большой, выстроенный из темного камня, резко отличался от типичных для Бургаса приземистых строений – скорее, в нем ощущался налет пеллийских традиций.
– Да, юноша, я строил его, исходя из своих давних привычек, – улыбнулся Атту, угадав мой невысказанный вопрос. – И мне уже даже начали подражать…
Пока мы располагались в трапезной, Атту исчез. Вернулся он через несколько минут в компании очень высокого, смуглолицего человека с наголо обритой головой. Он совершенно не походил на рашера, но все же я сразу понял – это тот самый Даласси. В его больших, слегка прищуренных серых глазах скакали искры, свидетельствующие о недюжинных страстях, скрываемых под личиной сдержанного безразличия. Наверное, Атту уже успел рассказать ему, кто мы такие – подойдя к вставшему из кресла Эйно, он замер, пристально вглядываясь в лицо князя, потом коротко поклонился.
– Даласси, управляющий господина Атту…
– Эйно, князь Лоттвиц…
– Я оставляю вас, чтобы распорядиться об обеде, – вмешался Атту. – Ждать, уверяю, придется недолго.
Они все еще стояли, сверля друг друга изучающими взглядами: мне стало казаться, что воздух вокруг них сгущается, и сейчас я увижу искры, но тут Даласси неожиданно широко улыбнулся и сказал:
– Я пойду с моим господином туда, куда он прикажет.
Кажется, я еще никогда не видел Эйно таким удивленным. Впрочем, изумление отражалось на его лице не более секунды. Совладав с собой, он учтиво представил меня и указал Даласси на кресло возле камина. Рашер ответил коротким кивком, подождал, пока усядемся мы с Эйно, и сел сам.
– Вы магистр, – утвердительно произнес князь, доставая трубку.
– Был, – ответил Даласси. – Магистром восьмого витка, если угодно будет знать моему господину.
– Угодно, – весело улыбнулся Эйно. – Скажите, дружище, а что вы делали в Марибе?
Даласси куснул губу и очень хитро прищурился. Тут только до меня дошло, что говорят они по-пеллийски, причем речь Даласси звучит без намека на какой-либо акцент. Это открытие изумило меня настолько, что я поспешил закурить вслед за князем. Даласси и впрямь оказался занятным человеком. Пеллийская фонетика довольно сложна, и говорить так чисто, словно ты родился на Островах, может только человек, проживший в стране не один год – и это при наличии хороших способностей. Неужели же он пеллиец по рождению?
– В Марибе мне удалось найти кое-какие свитки, – медленно заговорил Даласси. – Точнее, не свитки, обломки каменных плит с текстами. Если вы действительно тот, за кого я вас принимаю, то вы поймете меня, если я скажу, что теперь знаю все.
– Все? – в голосе Эйно прозвучало непонятное мне веселье. – ВСЕГО, дружище, не знает никто. И что же, вам не пришло в голову искать Кипервеем?
– Кипервеем?! – Даласси подался вперед, мгновение сверлил Эйно своим пронзительным взглядом, потом откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. – Кипервеем… вы считаете, что его можно найти?
– Его нашли, – спокойно ответил Эйно. – Не так давно, меньше года назад. И там, в руинах, нашли нечто, что может представлять огромную опасность. Если вы говорите, что действительно много знаете, тогда вам, вероятно, приходилось слышать о Черепе?
– Разумеется, – голос Даласси стал глухим, – то, что называют черепом какого-то демона… я не знаю, легенда это или нет.
– Это не легенда, – усмехнулся Лоттвиц. – И это действительно череп, вернее, украшение в форме черепа.
– И вы верите в то, что Прежние действительно заточили в черном хрустале некую реликвию, способную перевернуть мир?
– Это запутанная история. Выходит, мое знание гораздо глубже вашего… поговорим позже, – остановился Эйно, видя, что в залу входят слуги с подносами.
* * *
Матросы втащили на борт складные сходни, и одновременно с этим с носа раздался грохот якорной лебедки. На сером камне пирса остался господин Атту со своей грустноватой улыбкой, машущий на прощание большой кожаной шляпой, украшенной серебряными бляхами.
Взгляд Даласси потеплел. Пыхтя машиной, «Бринлееф» отвалил от берега и принялся разворачиваться носом в океан. По вантам заскользили фигурки матросов. Я украдкой наблюдал за нашим новым спутником, отмечая искреннюю печаль в его глазах. Он долго стоял с поднятой рукой, глядя, как удаляется бургасская земля и крохотная уже фигурка Атту, все еще стоящего на пирсе.
– Он очень хороший человек, – неожиданно произнес Даласси.
Я вздрогнул; на юте мы были одни, следовательно, он обращался ко мне. Поправив воротник теплой куртки, я поднял голову и увидел, как наполняются ветром белоснежные паруса «Брина». Сопение машины стало тише.
– Наверное, господин Атту сможет добиться многого, – заметил я.
– Да, – кивнул Даласси. – Он не жаден, и у него есть душа.
– Смотря что вы понимаете под душой, – осторожно отозвался я. – Меня учили, что душой обладает каждый человек.
– Моя душа была жадной, – он извлек из кармана трубку и опустился в кресло. – Не до денег, нет. Мне казалось, что самым важным является познание… так я и оказался в Рашеро.
Я навострил уши. Насколько мне было известно, они с Эйно так и не смогли продолжить вчерашний разговор: во-первых, обед затянулся до вечера, а во-вторых, хлебосольный Атту вливал в нас такое количество вина, что к первой луне окосел даже князь, всегда отличавшийся настоящей корсарской твердостью. Утром, мучаясь похмельем, он вместе с хозяином выпил по графину вина и отправился на верфь, проследить за окончанием ремонтных работ. Мы отплыли в полдень. Попрощавшись с дружелюбным купцом, Эйно некоторое время постоял на мостике и спустился к себе. Я знал, чем он сейчас займется: вызовет Тило и примется накачиваться ромом.
Ознакомительная версия.
