– Будешь должен, – проворчал Забиран и хулигански ухмыльнулся.
Грузовой отсек, при въезде в Зону вплоть до проходов забитый до отказа, теперь был на три четверти пуст. На верхних полках почти ничего не осталось, средние были заполнены в лучшем случае на треть, а вот внизу под полками пространство было довольно плотно заставлено большими картонными коробками с каким-то исследовательским скарбом. В самом-самом хвосте, где полки заканчивались, оставался крохотный пятачок перед двустворчатыми грузовыми дверьми, сейчас, понятное дело, наглухо задраенными, и небольшая кабинка с недвусмысленной пиктограммой на двери. Под пиктограммой имелась выполненная фломастером надпись от руки: «Тут сральня. Огнетушитель напротив».
Сиверцев повернул голову влево – в противоположном углу действительно виднелся укрепленный в парных зажимах огнетушитель вроде автомобильного, только заметно больше.
Вскоре из сортира вывалился другой охранник, фамилию которого Сиверцев тоже запомнил – Кутний. Зыркнул на Ваню, пробормотал: «Бог в помощь!» и протопал мимо.
Изнутри сортир мало чем отличался от авиационного.
Когда Сиверцев вернулся в пассажирский отсек, там как раз выдавали ужин – армейские сухие пайки в упаковках из плотного картона, куда оставалось только добавить кипятку и пару минут подождать. Народ, получив пайку, рассаживался по лавкам. Около лавок, оказывается, имелись откидные столики, которые сейчас переводили в горизонталь.
Сиверцеву сунули в руку картонку с рационом; он сходил к водонагревателю и залил это дело кипятком. Вернулся в пассажирский отсек, поискал место. Мужичок, который погрузился на последнем посту, призывно дернул головой – за этим же столиком устроились Тараненко и еще один научник, познакомиться с которым Ваня пока не успел.
Еще Сиверцев заметил, что переборка между кабиной и пассажирским отсеком, оказывается, не сплошная – там имелась дверь, в данный момент открытая. Рядом стоял невысокий веснушчатый офицер с капитанскими погонами. Щуплый солдат в полевой форме, сидящий за ближним к двери в кабину столиком, несомненно, был водителем вездехода.
– Мартынюк! – скомандовал капитан хорошо знакомым голосом старшего маршрута. – Как поешь – за пульт, дежурство до полуночи.
– Есть! – кивнул охранник со стола напротив.
– С нуля Кутний, с трех Середа, – добавил капитан. – Вопросы есть?
Вопросов не было.
Сиверцев охотно выпил предложенную чарку водки и с удовольствием принялся за паек, представляющий собой неожиданно вкусную полужидкую смесь белков, жиров, углеводов, витаминов, минералов, стимуляторов и еще черт знает чего. Водка его удивила, честно говоря. Ну, Тараненко и слыл, и во многом действительно являлся записным либералом – это уже было понятно. Фляжечка в кармане охранника – тоже понятно. Но вот открытый прием горячительного внутрь, да еще в присутствии офицера…
Позже ему объяснили: солдаты, часто топчущие Зону, – все до единого контрактники. Профессионалы. Они знают, а многие еще и любят свое дело и относятся к нему вполне ответственно. Напиться – значит ощутимо потерять в деньгах, а то и вообще вылететь со службы к чертям свинячьим. Кому оно надо? Поэтому парой чарок все и ограничиваются. Мартынюк, которому предстояло дежурить до полуночи, ограничился одной. А кто не умел ограничиваться, давно со службы вылетел, с этим у вояк быстро.
Когда первая давно проскочила, а рациона в картонках осталось по половине или меньше, контрактник Кутний пихнул локтем контрактника Забирана и басом попросил:
– Серега! Ну, говори уже!
Забиран чинно утер пшеничные усы салфеткой и с расстановочкой продекламировал:
Известно даже недоумку,
Как можно духом воспарить:
За миг до супа выпить рюмку,
А после супа – повторить!
Братия за столиками жизнерадостно загалдела, и таки была налита вторая. Каждому, кроме уже упомянутого Мартынюка. Тараненко и капитан от народа не отделялись, приняли со всеми.
– Во вояки дают, – покачал головой мужичок-научник с полевого поста. – Губермана цитируют!
– А чего ты хотел, век информационных технологий, – усмехнулся Сиверцев. – Народ с детства в сети. Сегодня Губермана или Северянина даже мыши цитировать могут.
Мужичок усмехнулся в ответ:
– Это должны быть очень сильно мутировавшие мыши… Ты кто, кстати, по специальности?
– Цитолог.
– А я иммунолог. Севой зовут.
– Меня Ваней.
Они прервались на короткое рукопожатие. Но сегодня разговору не суждено было продолжиться: охранники по-военному быстро расправились и с едой, и с чаем-кофе (кто что выбрал) и принялись готовить отсек к трансформации в спальню. Не столь расторопным ученым пришлось поспешить.
А потом столики и, к новому удивлению Сиверцева, лавки тоже были отстегнуты и убраны к бортам. Пассажирский отсек в плане мебели сделался практически пустым. На пол бросались спальники, вынутые из укромных мест, и вскоре отсек являл собой сплошное лежбище. Солдаты, кстати, ночлежный вариант отсека так и именовали – лежбище скотиков.
«Елки-палки, – подумал Сиверцев с неясной тоской. – Я четыре года около Зоны, а всех этих колоритных мелочей знать не знаю! Все-таки хорошо, что судьба распорядилась по-своему и забросила меня сюда. Ей-ей, хорошо!»
С этой мыслью Ваня рухнул на указанный спальник, сунул под тюфячок, служащий подушкой, свое «ружжо» и мгновенно отключился, невзирая на еще не погашенный свет и еще не стихший казарменный гвалт. Кто-то впопыхах даже наступил ему на ногу, но Сиверцев, хоть и почувствовал это, все равно не проснулся.
Зато проснулся он далеко за полночь, внезапно и вроде бы без причины.
– Николаич! – шептал кто-то ближе к кабине, где почивало начальство в лице Тараненко и офицера. – Николаич, гляньте-ка!
Сиверцев приподнял голову. В отсеке горела только синяя потолочная панель дежурного освещения, да еще в открытую дверь из кабины еле-еле пробивался слабый свет приборов и экранов на пульте.
– А? – вскинулся на своем месте Тараненко. – Что там?
– Вы велели разбудить, – прошептал охранник Середа. – Идут. С грузом, как и предупреждали.
Тараненко тихо закряхтел, но все-таки встал и скользнул вслед за охранником в кабину.
Неожиданно для себя самого встал и Сиверцев. Вообще-то он собрался, раз уж проснулся, дойти до сортира, но почему-то свернул в противоположную сторону, не в корму, а в нос вездехода.
К кабине.
Осторожно просунул голову и плечи в дверной проем. Середа и Тараненко сидели перед сдвоенным монитором, который воспроизводил картинку с камер ночного видения. Правый экран делился на шесть одинаковых по размеру экранчиков, каждый из которых был придан отдельной камере, левый повторял изображение одного из них в укрупненном варианте.
