и ушёл.
— Дурачок, — хохотнул ему вслед Василь.
— Ты чего это развоевался? — взяла его за руку Варя.
— Мандраж.
— А я и не волнуюсь даже, — сказала девушка. — Толку-то?
Ну да — жребий свёл её с Максимом Бондарем, и шансов совладать с оператором седьмого витка у девчонки не было вовсе. Пожалуй, как и у меня. С Максом даже на эффект неожиданности уповать не приходилось.
Я ещё успел перекинуться парой слов с Матвеем, которому в соперники достался Илья Полушка, а там нас с Барчуком вызвали на площадку для поединков. Потенциал я стравил заранее, Федя — тоже, поэтому подготовка долго не продлилась. Почудилось лишь непонятное давление, словно со всех сторон облепил мокрый шёлк, да моё ущербное ясновиденье позволило различить намёк на протянувшиеся от ассистентов жгуты сверхсилы.
Дальше нас вызвали на площадку и объявили:
— Курсант Маленский, восьмой виток. Курсант Линь, девятый виток.
Немедленно заголосила группа поддержки Барчука, но почти сразу её перекрыло слаженно скандирование студентов:
— Петя! Петя! Петя!
Стало приятно, чуть заземление накинуть на себя не забыл.
А дальше Савелий Никитич махнул рукой.
— Начали!
Звякнул гонг, и тут же Федя попытался простейшим выплеском сверхсилы выкинуть меня за пределы площадки, едва успел податься в сторону. За этот краткий миг заминки противник сотворил фронт давления и двинул его ко мне, попутно продолжая накачивать аномалию энергией.
Маленский действовал ровно как на тренировке, зная наверняка, что я не сумею перебороть его, просто не обладаю достаточной мощностью, чтобы свести противостояние хотя бы к ничьей. Он это знал, и я знал это тоже. Потому не стал и пытаться.
Вместо этого потратил большую часть собранной сверхсилы на нейтрализацию энергии в центральной части прямоугольного экрана, в эту прореху и сиганул.
Толчок, прыжок, импульс!
Разом словно крылья за спиной выросли, и я рванул вперёд почище выпущенной из лука стрелы. Перемахнул разделявшую нас дистанцию в один миг, Федя даже моргнуть не успел, как я с лёту толкнул его в грудь раскрытыми ладонями, легко пробил заземление и щедро поделился с противником кинетической энергией.
Ка-а-атись!
И Федя покатился. Отлетел на пару метров, рухнул, кувыркнулся и — вывалился за пределы площадки. Чистая победа!
Маленский вскочил с земли, тут же упал на колени и схватился за грудь, закашлялся. Что интересно — Маша к нему подбежать и не подумала, подскочили только Боря и Митя, но их мигом оттеснила в сторону пара дюжих санитаров.
Впрочем, в оказании медицинской помощи не возникло нужды. Ударил я хоть и сильно, но это был лишь тычок, в полёт Барчука отправил импульс кинетической энергии. Легко отделался.
— Подойдите! — потребовал Савелий Никитич, и его тон мне категорически не понравился. Ещё и взводный прибежал, и старшина Дыба вмиг рядом оказался.
Стоило только приблизить, как инструктор зло прошипел:
— Линь, ты что творишь?!
— А что такое?
— У вас здесь не рукопашный бой!
Я совсем запутался.
— Свободный же поединок!
— Который исключает физический контакт, — процедил старшина Дыба. — Это дисквалификация!
Обидней всего стало даже не за украденную победу, а за бездарно потерянную десятку. Дисквалификация — это проигрыш, плакали мои ставки! Если б не это, даже спорить бы не стал, а так закусил удила.
— А кто-то об этом предупредил? Сказали, условия приближены к боевым, так и действовал!
Савелий Никитич тяжко вздохнул и снизошёл до объяснений:
— При непосредственном физическом контакте ассистенты просто не успеют погасить воздействие на организм. Травм в этом случае не избежать.
— Прискорбно. Но мне откуда это было знать?
— На занятиях об этом говорилось неоднократно.
— Ещё бы об этом помнить!
— А голова тебе на что дана, курсант?
— Довольно! — прервал нас взводный. — Савелий Никитич, ваш недочёт! Проведите дополнительный инструктаж и заострите внимание курсантов на этом моменте. С учётом всех обстоятельств результат поединка аннулируется. Назначается повторный бой. На площадку бегом марш!
Маленский, который потирал ушибленную грудь и смотрел на меня волком, кинул быстрый взгляд на старшину, но Дыба оспаривать решение взводного не решился.
Стоило нам вернуться на площадку, студенты вновь засвистели, а дальше — гонг!
Звон ещё тянулся, а я уже вбил себя в резонанс, закрутил волчком сверхсилу и резким выбросом ионизировал воздух, отгородился его пеленой от противника. Вовремя! В следующий миг сверкнули искровые разряды — дабы гарантированно упредить любой мой маневр, Федя выпустил их сразу шесть, но все молнии впустую ушли в землю.
Приток энергии ускорялся с каждым ударом лихорадочно бившегося сердца, и я зашёл с козырей: опрокинул гравитацию. Из-за слишком уж обширной области воздействия вверх удалось направить лишь четверть от стандартной силы тяжести, но и этого хватило, чтобы Федя замешкался и потратил драгоценное мгновенье на противодействие аномалии и обретение равновесия. К тому моменту, когда он врезал по мне лучом плазмы, в воздух уже поднялась целая куча песка, и оранжевое жало завязло в пыльном облаке, сплавило песчинки на своём пути, а затем — погасло, не достав до меня сантиметров тридцати.
От испуга бросило в жар, но не запаниковал и не растерялся. Уменьшил расход энергии, сведя гравитацию на участке между собой и Маленским к нулю, а следом выдал рассеянный импульс кинетической энергии. Фокусировкой пренебрёг совершенно осознанно, поскольку сейчас она могла лишь помешать. Выплеск закрутил висевшие в воздухе песчинки тугим смерчем, тот качнулся, вытянулся и пополз к Барчуку.
Я вливал, вливал и вливал в него энергию, ускоряя вращение и сдвигая в нужном направлении, не позволяя рассеяться, а когда Маленский попытался разметать воронку встречным выбросом, скрипнул зубами, но не дал ей разлететься на отдельные песчинки. Воздействие противника лишь наэлектризовало воздух, смерч начал сыпать длинными искрами, и Федя попятился от него к краю площадки.
Сейчас, на пятнадцатой секунде резонанса, по мощности я заведомо превосходил любого оператора восьмого витка и спешил сполна воспользоваться мимолётным преимуществом. Маленский прекрасно понимал, что продержаться остаётся всего ничего, и поскольку он точно рассчитывал приберечь транс для поединка с действительно серьёзным противником, то отказался от попыток разрушить смерч и ушёл в глухую оборону: отгородился прямоугольным фронтом давления, упёрся ногами в землю, перестал отступать.
Я не стал ни перебарывать выставленную соперником преграду, ни тратить энергию на её гашение. Вместо этого разделил входящий поток на две части: одну бросил на увеличение внутреннего потенциала, другую задействовал для поддержания смерча и смещения его вправо. Напор на край вытянутой преграды начал разворачивать Федю против часовой стрелки, и тогда я метнулся вперёд, прыгнул и всем своим весом обрушился на удерживаемый им фронт давления, ещё и сверхэнергией его толкнул. И не по
