Локьё, не переставая улыбаться и разглядывать меня с прищуром, надвигающим на нас стены. Иллюзия, конечно, но такая навязчивая… — Дом возьмёт паузу, и с год-два там будет тихо, пока не утвердят очередного ублюдка.
Я хотел встряхнуться и сбросить морок, но не сумел. Прощупывая друг друга, давление мы с эрцогом породили приличное. Будь тут мухи — они бы уже попадали от всё возрастающей силы тяжести. Пожалуй, по косвенным признакам мы сейчас могли бы входить в зону Метью…
Эрцог хочет, чтобы я заткнулся? Или озаботился навязыванием мне своего понимания ситуации?
Ещё чего! Я резко выдохнул и приступил к более сложным вопросам.
— А если он НЕ погибнет?
Локьё смахнул невидимую пылинку с безукоризненно белой столешницы. Посмотрел на меня оценивающе, не прекращая давить на мозги.
— Ты же понимаешь, регентом дяде не быть. Поймаем — осудим. Людей Имэ уже допросили, расследование идёт полным ходом. Похоже, ты был прав со своими прогнозами. Но медаль тебе не дадут, не жди. А парня, если доживёт, думаю, сумеют прибрать к рукам. Актиста или семейство Стоунов… Может, подойдёт время истинного совершеннолетия, и эта карта снова сыграет.
— А если не сумеют прибрать? — Нужна мне его медаль. — Сам по себе мальчишка на что-то право имеет?
— Ну… — Локьё задумался, не понимая, к чему я клоню. Стены вели себя всё более нагло, видимо, тема наследника дома Аметиста очень не нравилась эрцогу. — Прецедентов не было, но в теории парень может заявить о своей невиновности, обратиться к совету Домов с просьбой назначить ему другого опекуна, который и станет потом регентом. Через два года, когда пройдёт время отчуждения. Но я не думаю, что у наследника так мало спеси, чтобы последовать доброму совету, даже если кто-то осчастливит его таковым.
Угу, юрист, например. Пусть позанимается.
Но Локьё прав — чтобы заставить пацана последовать доброму совету, часть самомнения из него придётся изъять. Раз уж Дерен начал…
— А тебе всё равно, кто будет следующим регентом? — аккуратно задал я следующий вопрос.
Локьё покачал головой, и я услышал тщательно замаскированные вдох-выдох. Ему тоже нелегко давалась наша беседа.
— Ты меня допрашиваешь, хаго? — спросил он, резко меняя тему.
— Я не хотел бы сделать что-то такое, что подтолкнёт тебя к активным действиям, — признался как мог честно и чуть сбросил давление, показывая, что готов уступить.
Эрцог посмотрел на меня с интересом.
— Этак я доживу до момента, когда один мой знакомый ташип научится пользоваться лотком?
— Угу. — Я стерпел и ташипа. Мне было важно, чтобы Локьё без полунамёков объяснил мне, насколько ему мешает наследник дома Аметиста. — Так тебе всё равно или нет?
— Ну, не так, чтобы совсем… — нахмурился эрцог и стены вернулись на свои места. Один ноль в пользу ташипа. — Но если ты хочешь гарантий для этого щенка, то сильно он меня не беспокоит. Будет сидеть тихо — доживёт до сорока двух, а там можем привязать к столу и поговорить предметно.
— К столу привязать? — Я вспомнил, что видел в поместье кровавого эрцога пыточные столы, к которым привязывали людей.
— Нету! — рявкнул Локьё. Он привстал, и лысина у него сразу вспотела, но напряжения между нами так больше и не возникло. Эрцог увидел то, что я сейчас вспомнил, однако реагировал по остаточному принципу. — Нету какого-то отдельного стола для пыток и отдельного для медитаций! — Он говорил громко, но ментально был сейчас гораздо спокойнее. — Ты и у эйнитов такие можешь найти. Неофита кладут спиной на стол, завязывают глаза. Иногда для расслабления капают на лоб тёплое масло. Ты видел канавки для отвода масла, а не крови, хаго. Предмет — он и есть предмет. Это мы решаем, как этот предмет использовать.
— Хорошо, я спрошу у Айяны, — в кои-то веки у меня будет к ней предметный, а не философский вопрос. — Значит, наследника я могу вернуть родственникам?
— Верни, не трону я это твоё безобразие. Если свои не сожрут — пусть скачет. И наплюй уже на него. Перевоспитывать поздно, ничего у вас не получится.
Эрцог сел, развернул папку с электронными бумагами, показывая, что эта часть разговора окончена. Я увидел перечень фамилий. Наверное, это были наши медики.
— А Дерен сказал — получится, — не удержался я от реплики, щёлкая по браслету и вызывая свой список тех, кого мы планировали перевозить в первый перелёт до Кьясны.
— Дерен? — Локьё воззрился на меня так, словно я только что съел его бабушку и ещё штук семь родственников.
Я не поверил, что он рассержен. Ментальное насилие — вот что, оказывается, отличало его настоящий гнев. На своей шкуре убедился, что Эберхарда он не выносит, а вот Дерена ругает только на словах. И мне от этого ни жарко, ни холодно.
— А что такого? — деланно удивился я.
Не мог же Локьё знать, что за цирк устроил с наследником Дерен.
— Валерия её звали, — выдохнул эрцог и задумчиво уставился в стену.
Я ждал.
Бабушку Дерена действительно звали Валерией. В личном деле эта информация была. Валерия Лагра, дико голубая кровь. Тоже наследница, не помню чего.
«Мой» Дерен, родись он в Содружестве, тоже мог бы сейчас, наверное, быть наследником какой-нибудь «крови». Я не интересовался какой, но что-то мне подсказывало, что раскопать при желании можно.
Эрцог побродил глазами по белоснежным стенам и сжалился надо мной.
— Полвека назад, когда имперские лёгкие суда обстреляли Эскгам, где служил дед Дерена, Апло, его сын, будущий отец твоего Вальтера, был ещё в животе у Валерии. Из отца ничего путного не случилось — его линии были завязаны в узел ещё до рождения. Никто уже не смог выправить. Но это же даёт твоему Дерену некоторую свободу в плане определения чужой судьбы. То, что мог бы, но не сумел сделать его отец, оно осталось в резерве. Но стоит ли стараний мальчишка с ядовитой кровью Имэ? — эрцог поднялся, прошёлся по капитанской и обернулся ко мне. — Подумай об этом! И займись уже алайцами!
Я с готовностью кивнул, подтверждая, что подумаю, разумеется. Потом. Когда время будет.
Эрцог понял. Но он перегорел и больше на меня не давил.
Труп из наследника доверили делать мне, значит, и решать его судьбу — тоже мне. Точка.
Локьё неохотно кивнул.
— А алайцами занимается Мерис, — сообщил я ему то, что он и без меня знал. — Пока генерал меня не построил, я из наследника буратину какую-нибудь построгаю. Неужели в нём вообще ничего здорового нету?
— Не знаю, — пожал плечами Локьё. — То, что способности в парне проявились рано, в двенадцать или в тринадцать — это я слышал. Но по ушам щенка не определишь, кобель или сучка. Надо брать за шкирку, смотреть, что у него на пузе. Ладно. Бездна с тобой. Пробуй, хаго. Но помни, что эта карта
