Вряд ли есть еще кто-то.
– Значит, собрался уже весь отряд…
Я вновь оценивающе посмотрел на замерших на стене викингов, после чего громко воскликнул:
– Эй, славные воины! Вам незачем умирать за Флоки-убийцу, Флоки-предателя. Откройте ворота, выдайте презренного подлеца и идите с миром. Даю вам слово – никто не навредит вам!
Май 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира). Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Усадьба ярла Флоки Мстителя. Роман Самсонов.
…– Даю вам слово – никто не навредит вам!
На стене раздались неожиданные смешки – как видно, хускарлы сочли мои слова о «не навредит в случае сдачи» хорошей шуткой. После чего Бьерн – суровый мужик с испещренным шрамами лицом и тяжелым таким, давящим взглядом, задал вопрос:
– А кто слово-то дает? Как тебя звать, варяг?
Оглянувшись по сторонам, задавшись вопросом, как отреагирует на мой ответ дружина, после короткой паузы я веско произнес:
– С тобой говорит ярл Роман по прозвищу Самсон!
За спиной раздались одобрительные возгласы, а перед глазами вспыхнула надпись:
Поздравляем! Персонажу присвоена новая специальность: «ярл».
+15 к авторитету.
+15 к харизме.
Ничего себе… А что, так можно было?
Я внутренне усмехнулся и невольно подумал о том, что успех моего самовыдвижения сейчас – это уже гласное признание состоявшегося факта, подведение итогов моих действий, так сказать… Вряд ли, назовись я ярлом в начале игры, мне тут же присвоили бы «специальность». Впрочем, в следующий раз назовусь «конунгом» – ну, а вдруг?!
Ох уж эта самоирония…
Между тем Бьерн в удивлении вскинул брови, после чего с усмешкой уточнил:
– Ярл Роман? В смысле ромей, значит? Однако впервые слышу, чтобы ромеи становились ярлами…
– И все же ты видишь его перед собой.
Хускарл недоверчиво хмыкнул, после чего ответил:
– Сегодня, очевидно, день чудес. На «Морском змее» приплыли варяги, их ведет ярл ромей – я не удивлюсь, если вскоре на горизонте появится драккар исландской воительницы!
В нетерпении я резко оборвал свея:
– Сдалась вам эта исландская девка! Принцесса, воительница – да кем бы она ни была, это вообще неважно! Ты принимаешь мое предложение, Бьерн? Я даю вам слово, что не трону вас – и я его сдержу!
Наемник покачал головой – то ли в раздумьях, то ли подчеркивая недоверие к моим словам. А после ответил куда как менее весело:
– Мы хускарлы, ромей. Мы не изменяем, нас невозможно перекупить – и, взяв плату, мы сражаемся за своего ярла до самой смерти. А если бы хускарлы бежали каждый раз при виде превосходящего противника, нас бы давно уже не было.
Я начал терять терпение:
– Нас в шесть раз больше! Мы сейчас же сожжем ворота и уже после полудня войдем в бург. Но тогда уже никто из вас не найдет пощады!
Бьерн посуровел, нахмурился. А его последующий ответ, очевидно, достоин воспевания в сагах…
– Мы не просим пощады. Сожжете ворота? Это возможно. Возьмете бург – не сомневаюсь. Но прежде чем варяги переступят через тело последнего из нас, ромей, мы заберем жизнь половины воев твоего хирда!
Гуннар осторожно заметил:
– Он говорит вполне серьезно. Хускарлы – лучшие из лучших, а в проеме ворот их будет невозможно обойти, придется биться лоб в лоб…
Я коротко кивнул в ответ, после чего обратился к «голове» наемников:
– Про твою преданность и стойкость можно складывать висы, Бьерн…
– Бьерн Волчья пасть!
Хмыкнув про себя, я продолжил:
– Повторюсь, про твою преданность и стойкость можно складывать висы. Но ваш ярл – Флоки Бесчестный, – он так же предан своим воинам, как и они ему? Согласится ли он на хольмганг со мной? Даю слово, что победи он меня в бою, и моя дружина уйдет, не трогая ни вас, ни поселение! А если выиграю я, то уже твои люди уйдут с оружием в руках, и никто вам не воспрепятствует! Но если решитесь драться, то сколько бы моих воев ни погибло во время штурма, мы все равно захватим бург – и тогда пощады никому не ждать! А особенно Флоки Мерзавцу, Флоки Отравителю! Так пусть выйдет и сразится за вас, могучие воины, как вы готовы сражаться за него – чего ему терять?! Пусть выйдет – и я обещаю, что яда на моем клинке не будет! И что на него не набросятся убийцы вроде тех, кого он натравил на меня в Ругарде!
Но в ответ на мои слова свей лишь отрицательно покачал головой:
– Ярла Флоки здесь нет.
– Твою же ж…
У меня внутри все захолодело – я сразу понял, что Бьерн говорит правду. Однако прежде, чем я собрался бы с мыслями и спросил, где же находится мой злейший враг – фактически кровник! – со стен раздался голос другого хускарла, одного из самых молодых среди наемников. Он ехидно, с вызовом посмотрел в мою сторону:
– Но коли ты желаешь хольмганга, ярл ромей, то я могу сплести песню клинков с тобой! Давай сразимся на тех же условиях, что ты предложил бы Флоки, и посмотрим, как ты предан своему хирду, и готов ли рискнуть, чтобы сохранить жизни своих воев!
Гуннар тут же испуганно посмотрел в мою сторону:
– Не принимай вызов!
Однако я даже не стал слушать старого, побитого жизнью свея – меня душит ярость, которой нужно дать выход!
– Идет. Выходи, будем биться на мечах, коли ты хочешь умереть от прямого клинка.
Словесный выпад хорош. Он призван обозначить мое психологическое преимущество над врагом – однако наемник лишь весело оскалился в ответ:
– Только боги ведают, кому сегодня умереть, а кому сохранить жизнь. Но ты, ярл, должен знать имя того, кто оборвет твою, – я Сигурд Убийца берсерков!
Варяги за моей спиной глухо, и главное, как-то испуганно зароптали, а Деян быстро шагнул ко мне:
– Откажись от поединка! В том нет бесчестья, этот хускарл убьет тебя – он трижды убивал берсерков на хольмгангах. Он великий воин, про него слышали даже на Ругарде. И потом, раз Флоки нет, то зачем штурмовать крепость? Отступим от нее и возьмем добычу в поселении! Заодно узнаем от местных, куда делся их господин.
Аргументы варяга прозвучали вполне разумно и убедительно, но тут со стены вновь раздался голос наглого свея:
– Ну, так что, ярл, будешь биться? Или уже наделал в штаны от одного звука моего имени?!
Наемники грубо заржали, в то время как моя дружина притихла – только теперь в этой тишине кроется глухая злоба. А у самого изнутри поднялась
