Так и не дав окончательного ответа, офицер развернул коня и вместе со своей свитой устремился к лагерю. Переговоры были прекращены.
Теперь даже командующему мендонской армии стали ясны истинные цели противника. Враг нуждался в передышке и хотел добиться ее любой ценой.
Чуть отстав, путешественники возбужденно обсуждали сложившуюся ситуацию. Активность Жонини в последние дни наверняка не случайна. В его действиях чувствовалась определенная нервозность.
— Судя по поведению бонтонцев, у них возникли очень серьезные трудности, — вымолвил самурай. — Перебои со снабжением выведут из равновесия кого угодно. Да и прокормить двадцатитысячную армию нелегко. Богатством северный сосед Мендона никогда не отличался. Несмотря на быстрое продвижение, захватить стада конов и излишки продовольствия противнику не удалось. Все попытки заняться грабежом в нашем тылу мы пресекли. По лесам сейчас бродят банды разбойников и дезертиров. Плохо охраняемая колонна с провиантом для бандитов лакомый кусок.
— Получив полторы декады, генерал начнет наводить порядок на захваченной территории, — добавил Карс. — Очистит дороги, усмирит бунты, казнит зачинщиков. Лишь вдоволь накормив и выплатив положенное жалование, Жонини сумеет успокоить наемников. До меня дошла информация, что часть мутантов готова перейти на сторону мендонцев, если конечно Хилл согласится на их условия. Сделка вполне реальна…
— Вот они, недостатки наемной армии, — усмехнулся Олесь. — Стоит врагу предложить чуть больше, и псы войны продадут бывшего хозяина с потрохами. Доверять флорцам нельзя. Отчаянно, не жалея себя, сражаются лишь солдаты, защищающие свою Родину. Но сейчас речь о другом… Поведение генерала одним только тяжелым положением в войсках не объяснить. Причина, заставившая бонтонца пойти на переговоры, должна быть гораздо весомей. Он — человек, не знающий жалости и сострадания. Судьбы простых людей для него не имеют ни малейшего значения.
— Я не улавливаю твою мысль, — честно признался Вацлав.
— Жонини не станет унижаться перед злейшими врагами и просить о мире только из-за голода в армии, — произнес Храбров. — В конце концов, дворяне себя не обделят. С мутантами тоже никто церемониться не будет. Кого-то казнят, кого-то подкупят, кого-то отправят в ночной рейд. Для поддержания дисциплины любые средства хороши. Генерал же — сторонник суровых мер. Они часто дают нужный эффект. Страх заставит солдат терпеть любые тяготы и лишения войны.
— А не задумал ли унимиец какой-нибудь хитрый маневр? — предположил Воржиха. — Пока длится перемирие, полки бонтонцев обойдут наши редуты и ударят сразу по столице. В лесу немало тайных троп. Провести по ним пару тысяч бойцов труда не составит.
— Нет, — покачал головой Тино. — Слишком рискованно. Если обман вскроется, мы окружим и уничтожим просочившуюся группировку. А затем перейдем в наступление. Понеся значительные потери, противник не удержится на своих позициях. Жонини неплохой стратег и понимает это. Тасконец не сделает столь опрометчивого шага. Передышка ему необходима для других целей.
— Может, в стране произошел переворот? — неуверенно вымолвил Храбров. — Или бедняки подняли восстание? Для подавления мятежа герцогской гвардии мало. Нужно обязательно снимать полки с фронта.
— Мысль интересная, — согласился японец. — Но вряд ли она верна. Слухи по Униме разлетаются мгновенно. О бунте крестьян и ремесленников в Бонтоне мы бы узнали раньше генерала. От смены правителя ситуация здесь не изменится. Жонини уже давно никому не подчиняется. Сейчас именно он диктует условия, а не герцог.
— Так в чем же причина странных поступков генерала? — удивленно спросил поляк.
— Загадка, — улыбнулся Аято. — Видимо, мы не владеем полной информацией. Когда тщательный анализ не дает результатов, значит, не хватает фактов. Что-то очень важное ускользнуло от нашего внимания.
— А решать проблему придется, — бесстрастно заметил властелин.
Всадники пришпорили лошадей и резко ускорили движение.
Парламентеры покинули поле, и снайперы вот-вот возобновят стрельбу. У землян не было желания попадать под прицельный огонь бонтонцев.
Жонини имел зуб на чужестранцев и таким образом вполне мог свести счеты. Обвинять в вероломстве его никто не будет.
Предположения путешественников вскоре подтвердились. Послышалось несколько одиночных выстрелов. Пули засвистели совсем рядом.
Чтобы не искушать судьбу, друзья не сговариваясь перешли на галоп. Лишь укрывшись за редутами, они почувствовали себя в безопасности.
Начинался еще один обычный, ничем не примечательный день противостояния. Кто-то погибнет от случайной пули, кто-то — в редкой стычке, а кто-то — в схватке лишится руки или ноги и вернется домой немощным инвалидом. Война не приносит людям ничего, кроме горя и страданий.
Противостояние длилось еще трое суток. На фронте не было никаких перемен, и все начали забывать о прошедших переговорах. В конце концов, это мелкий, незначительный эпизод войны.
А она приобретала затяжной характер и велась на измор. Кто кого пересидит, перетерпит. Ни мендонцы, ни бонтонцы не обладали каким-либо существенным преимуществом. Удача — женщина переменчивая, сегодня благоволит одному, а завтра — уже другому.
На четвертый день в лагерь на полном скаку ворвался посыльный из столицы. Возле штабной палатки унимиец натянул поводья. Измученное животное отчаянно захрипело, но остановилось.
Спрыгнув с коня, гонец протянул Хиллу аккуратно запечатанный пакет. На нем отчетливо виднелась герцогская печать.
Уже при прочтении первых строк на лице генерала появилась довольная улыбка. Окинув взглядом подчиненных, командующий громко произнес:
— Господа, очень приятная и долгожданная новость. В войне наступает перелом. Наш враг попал в довольно непростое положение. Как вы знаете, два года назад бонтонцы вторглись в графство Окланское и аннексировали значительную часть территории. И вот четыре дня назад армия Оклана перешла границу и стремительно движется к столице противника. Резервы Бонтона полностью истощены, и оказать достойное сопротивление северному соседу он не в состоянии.
По рядам офицеров прошел возбужденный гул. То и дело раздавались радостные выкрики.
Некоторые тасконцы поздравляли друг друга с победой. Сомнений больше не осталось — враг обречен.
— Откуда такие точные сведения? — задумчиво спросил Кидсон. — Самая быстрая лошадь доскачет от Оклана до Мендона дней за пятнадцать, от границы путь займет в два раза меньше времени. Все равно неувязка…
