— Лёша, наконец-то, — девушка бросилась ему на шею. Он даже не представлял насколько соскучился за ней всего за один день и две ночи. Насколько он рад чувствовать этот гибкий стан трепетно прижимающийся к нему.
— Не время сейчас лобызаться, тут же раздался ворчливый голос старухи, — быстро вот этих всех вон из этой комнаты, нечего тащить за собой всех подряд.
Мещеряков отстранил девушку и кинулся разбаррикадировать двери в соседнюю комнату, затем вместе с Афанасием перетаскивать раненных, и вновь закрываться.
— Быстрее, быстрее соколики, подгоняла их старуха, не успеем из огня вырваться, зажаримся здесь, а мне никак нельзя, мне надобно успеть, — она в нетерпении стояла возле пульта, готовая в любую секунду нажать кнопку старта.
Мужчины выволокли последнего раненного, захлопнули двери, примостили, к ним лавку, надёжно подперев.
— Всё готово.
— Тогда вперёд.
Они вновь на мгновение зависли в невесомости, в пространстве без воздуха, без времени, без ничего, а потом с сильным хлопком вывалились в своём времени. Дом горел и здесь, они каким-то непонятным образом умудрились притащить с собой и пламя, Авдотья теперь уже никого не стесняясь, начала сбрасывать с себя одежды, она тяжело дышала, Сильвестр сидел на лавке в углу комнаты и как то очень печально смотрел на свою подругу, провожая её в последний путь. Старуха разделась, подошла к нему, нежно погладила по голове.
— Вот и всё милый, теперь уже прощай навсегда, моего времени осталось всего ничего, только несколько минут, а тебе ещё жить, только, как ты жить будешь, я не знаю.
— Авдотьюшка, может, не уходи? Я тебя здесь схороню, на могилку приходить буду, там-то, кто за тобой присмотрит?
— Нет, Сильвеструшка, нельзя так, там моё место, а твоё здесь. А вас я попрошу вынести его из горящего дома, — обернулась она к Алексею с Афанасием. — Всё, прощай, не поминай лихом. — Она крепко обняла Сильвестра, потом резко отстранилась и исчезла.
Только теперь всё вышли из какого-то оцепенения, дом пылал, и нужно было спешить выбраться из этого пекла, снаружи слышался вой пожарных машин, кажется, какие-то уже даже начали разворачиваться и пытаться тушить дом. Алексей схватил лавку и кинулся выбивать окно, вместе со ставнями.
— Там люди есть, — послышался голос снаружи, — скорее вот с этой стороны.
Кто-то помог сорвать ставни, окно разлетелось, в дом ворвался свежий воздух, а вместе с ним и клубы пламени, Мещеряков отпрянул от окна, а потом схватил Веронику и силой просто выбросил в окно, кому-то прямо на руки, следом пришла очередь Сильвестра. Его подняли вдвоём с Афанасием и передали на руки пожарным, а пламя разгоралось всё с большей силой, уже пылала крыша, готовая в любую минуты обрушиться. Пламя в доме дошло до тайника с оружием, сразу начали рваться патроны, и в доме стало не безопасно, Мещеряков следом за Сильвестром вытолкал в окно Афанасия, хотя тот и сопротивлялся по непонятной причине. Что-то он ещё забыл. Да, проверить, не притащили ли они кого за собой, Мещеряков кинулся к двери в соседнюю комнату, распахнул её, огонь моментально ударил в лицо, здесь уже всё пылало, с этой стороны дом ни кто не пытался даже тушить, пожарные старались сбить пламя лишь там, откуда выходили люди. Алексей бегло осмотрелся, вроде никого не осталось, значит можно и самому уходить. А то потом попробуй, расскажи, что там за обгоревшие трупы в доме нашлись. Он бросился к окну, когда крыша дома начала съезжать в сторону, обрушиваясь. Вероника металась по двору, пожарные удерживали её, не подпуская к дому, двое поливали стену вокруг окна, на окне лежала лестница. Алексей заскочил на подоконник и кубарем скатился по лестнице, вслед за ним обрушилась вся крышу дома, огромный столб искр и пламени взметнулся в небо, освещая дьявольским огнём всю округу.
Вероника кинулась к нему, обняла, прижалась, Алексей приподнял девушку на руки и отошёл в сторону от пылающего дома точнее его остатков. Там, под развесистой яблоней сидели Сильвестр и Афанасий, оба с грустью смотрели на догорающий дом.
— Вот и всё, и моя жизнь тоже закончилась, — с полной отрешённостью в голосе произнёс старик.
— Нет, не угадал ты, у меня к тебе есть ещё очень много вопросов, — ответил ему Мещеряков, — да и у прокурора тоже, наверняка найдутся. Так, что не спеши.
— Что мне ваши прокуроры, и ваши вопросы, когда всё пошло прахом, дело всей моей жизни, всё сгорело и ничего теперь уже не восстановить. Да и я уж больно стар. Еще годик — другой помучаюсь и на покой.
— Да, жалко, — поддакнул ему Афоня, — такой мощный агрегат сгорел. И я теперь уж наверняка домой вернулся, книга-то моя там осталась. Хотя, чёрт побери, что я здесь делать буду, как жить? Уж лучше бы вы меня там, в доме бросили.
— Ничего приживёшься, пойдёшь в Университет историю преподавать, или книги писать сядешь.
— Так ни документов, ничего нет.
— Скажем, что в доме сгорели, что-то восстановим. Не проблема. Проблема вот в нём, — он указал на Сильвестра, — Но и эту проблему будем решать завтра, а сейчас колись где наша машина.
— Да вон там, на месте стоит, где вы её и оставили.
— Извините, вам помощь нужна? — Подошёл к ним офицер, пожарный, видимо начальник караула, а может инспектор, прибывший на пожар, — я смотрю у Вас кровь и у Вас, — обратился он к Алексею и Афанасию, — сейчас «Скорая» подойдёт, осмотрят и могут в больницу отвезти.
— Да нет, спасибо, капитан, всё нормально мы сами справимся.
— Хорошо. А что насчёт документов? Вы я вижу приезжие, мы вот только Деда Сильвестра знаем. А Авдотья Лукинична где? И вообще что произошло? Дом так быстро вспыхнул. А ещё взрывы какие-то были, как будто патроны рвались.
— Ничего, всё нормально капитан, сейчас подожди минуту, я тебе документы принесу.
Алексей отправился в сторону, где стояла в целости и сохранности его машина. Там в тайнике лежал запасной комплект ключей, он достал их и, открыв машину, уже из второго тайника извлёк свои и Вероники настоящие документы, те, которые были на всякий пожарный случай, именно сейчас такой случай и наступил. Он вернулся и протянул удостоверение капитану.
— Всё понятно капитан?
— Да товарищ полковник.
— Я думаю у тебя вопросов больше не должно быть, дело о поджоге наше ведомство у вас заберёт, так, что не надо ничего делать и спрашивать. Понятно?
— Так точно товарищ полковник.
— Вот и молодец.
— А что если Прокуратура спрашивать будет?
— Так и скажи, дело передано в Москву.
— Я понял. Разрешите идти?
— Иди.
Не успел пожарный офицер отойти, как прибыла «скорая», врач стоял в сторонке и прислушивался к разговору.
