«Кого здесь только нет, – думал Бес. – Всякой твари по паре».
И всё же Наасс не впадал в крайности и не брал бойцов из совсем уж древних эпох. Все прошли горнила примерно одинаковых войн и для предстоящей операции имели более-менее приемлемый боевой опыт.
Капитан остановился напротив пятерых солдат в одинаковой форме. У каждого на правой петлице вместо стандартных рун СС было изображение мертвой головы со скрещенными костями, а на манжетной ленте – надпись: «Totenkopf».[9]
Первый из пятёрки, в звании лейтенанта, заметив остановившегося перед ним командира, вытянулся по стойке «смирно», при этом в его голубых глазах Бес увидел сквозящую пустоту. Она появилась не от бесконечной муштры, а именно от процедуры нейтрализации. Да и у всех, как успел заметить Матешин, глаза не выражали ничего – ни интереса, ни отчаяния, ни равнодушия. Ничего. Глаза не были человеческими. И всё же эти существа двигались, дышали и были готовы к выполнению любого приказа.
– Представьтесь, – сказал капитан, глядя на вытянувшегося эсэсовца.
Иван не испытывал к нему никаких враждебных чувств. Он родился через восемьдесят девять лет после окончания той войны, для него она была далёкой историей. К моменту рождения не осталось почти никого, кто бы помнил ту войну.
В юности, где-то глубоко в подсознании сидела заноза неприязни к фашистам, видимо, передавшаяся по наследству и почерпнутая из старых военных кинофильмов. Но позже всю его суть заполнила ненависть к диктатору Ли Чжи Бо, его сторонникам и солдатам.
– Лейтенант Хартманн, третий разведывательный батальон СС, дивизия «Мёртвая голова», – отчеканил эсэсовец.
И он, и Матешин отлично понимали друг друга, так как Наасс позаботился, чтобы капитану вживили языковой адаптер, отчего тот враз стал полиглотом, обретя способность понимать и говорить на всех известных человечеству языках.
Учёные, работавшие над этим микрочипом, проделали колоссальнейшую работу, собирая по Временным плоскостям всевозможные диалекты, наречия, произношения. Получившийся в результате микрочип являлся настоящей сокровищницей знаний для любого лингвиста. Стоил он немало и полагался только специалистам, постоянно работающим во Временных плоскостях.
То, что Бес получил от Наасса такой королевский подарок, дополнительно говорило о серьёзности намерений смотрящего в затеваемом военном перевороте. Наверняка, если бы он мог, то вживил бы такие микрочипы всем своим охранникам, но у тех были только клипсы на мочках ушей. Они могли понимать, что говорит любой из перемещённых солдат, а те могли понимать охранников лишь потому, что им внушили необходимым минимум знания современного языка.
Капитан не задумывался над тем, откуда у Наасса такая дорогая и редкая вещь, как микрочип. Он не знал, что его действительно вырезали ножом из нёба жертвы, как и предполагал Рут Терранн.
Иван не знал ни Терранна, ни того, что спецы, работающие на смотрящего, пытались скопировать схему микрочипа. Процентов на семьдесят получилось, требовалась доработка, но времени у Наасса не было.
Ничего этого капитан не знал.
– Этих пятерых взяли во время рейда по тылам советских войск, – подал голос смотрящий, тоже остановившийся напротив эсэсовцев.
«Фронтовая разведка, – подумал Бес. – Отчаянные ребята. Как попали в плен к Наассу, не понятно».
– А дальше, – продолжал тот, показывая взглядом вдоль строя, их враги – русские. Ваши предки, капитан.
Бес сделал несколько шагов и остановился напротив шеренги из восьми красноармейцев в свободно висящих прокопченных и пропотевших гимнастёрках с засаленными почерневшими воротничками. Их глаза также пусты, как и у всех. Трое из восьми босы, у остальных – стоптанные разбитые грубые ботинки тоже на босу ногу.
В душе Матешина ворохнулась жалость к ним, русским, как и он. Одновременно с жалостью вспыхнула ненависть к смотрящему. Но он ничем не выдал своих чувств.
– Как взяли их? – спросил Бес.
– Похоже, эти парни из так называемых штрафников, – ответил Наасс. – Их взяли сразу после боя за высоту, усыпанною трупами русских и немцев. Русских там раз в пять больше лежало. А на этих ни царапинки. Заговорённые.
«Сукин сын!», – зло подумал Бес, оставаясь внешне бесстрастным.
– Обуйте их, – сказал он.
Смотрящий искренне удивился:
– Зачем?
– Обуйте, – повторил сдержанно капитан.
Наасс согласно кивнул.
– Они тут не передерутся с фашистами?
– Нет, – уверенно заявил смотрящий. – Нейтрализация исключает проявление всяких эмоций и, естественно, самовольства.
Они продолжали идти посередине коридора.
Вдруг у капитана обострились черты лица, и без того недобрый взгляд стал зловещим, движения неуловимо изменились. Он походил на хищника, готового к атаке.
Перед ним в обеих шеренгах лицом к лицу стояли его враги – почти сорок солдат из армии диктатора. Капитан узнал их по форме одежды, нашивкам и шевронам малинового цвета с изображением профиля Великого и Мудрого. У некоторых на головах были лихо заломленные малиновые береты.
Наасс мгновенно всё понял и успокаивающе положил руку на плечо Матешина.
– Спокойно, капитан. Они вам уже не враги.
Бес остановился, прищуренным взглядом, в котором читался приговор, рассматривая китайцев – сильных, здоровых парней с пустыми ничего не выражающими зрачками в узких разрезах глаз.
«Гвардейский спецназ диктатора, – думал Бес, глядя на шевроны солдат. – Все как на подбор здоровые, гады, тренированные, прошедшие суровые лагеря спецподготовки. Один такой стоит обычного взвода».
Капитан, будучи ещё командиром роты, в непосредственном бою сталкивался с ними лишь однажды. Тогда его подразделение понесло серьёзные потери и было вынуждено отступить. Затем остатки роты в составе полка перебросили на другой участок фронта, где доукомплектовали и вновь послали в самое пекло.
– А как взяли этих? – спросил Бес.
– Как и всех, неожиданно, – пренебрежительно, явно подыгрывая чувствам капитана, ответил смотрящий.
«Этих только так и можно взять, по-другому не получится», – со злостью думал Бес.
– На штурм они пойдут первыми, – сказал Бес тоном, не терпящим возражений.
– Как скажете, – усмехнулся Наасс. – Вы командир, вам решать.
Стоявший рядом охранник, командир этой роты, несколько побледнел, понимая, что ему придётся быть в первых рядах атакующих.
Китайцы-спецназовцы остались невозмутимы. Они знали внушённую задачу и были готовы выполнить её.
Как предполагал Матешин, нейтрализация здесь особой роли не играет.
Эту и любую другую задачу они в любом случае выполнили бы. Потому что они – гвардейский спецназ самого диктатора.
