Изнутри сортир мало чем отличался от авиационного.
Когда Сиверцев вернулся в пассажирский отсек, там как раз выдавали ужин — армейские сухие пайки в упаковках из плотного картона, куда оставалось только добавить кипятку и пару минут подождать. Народ, получив пайку, рассаживался по лавкам. Около лавок, оказывается, имелись откидные столики, которые сейчас переводили в горизонталь.
Сиверцеву сунули в руку картонку с рационом; он сходил к водонагревателю и залил это дело кипятком. Вернулся в пассажирский отсек, поискал место. Мужичок, который погрузился на последнем посту, призывно дернул головой — за этим же столиком устроились Тараненко и ещё один научник, познакомиться с которым Ваня пока не успел.
Еще Сиверцев заметил, что переборка между кабиной и пассажирским отсеком, оказывается, не сплошная — там имелась дверь, в данный момент открытая. Рядом стоял невысокий веснушчатый офицер с капитанскими погонами. Щуплый солдат в полевой форме, сидящий за ближним к двери в кабину столиком, несомненно, был водителем вездехода.
— Мартынюк! — скомандовал капитан хорошо знакомым голосом старшего маршрута. — Как поешь — за пульт, дежурство дополуночи.
— Есть! — кивнул охранник со стола напротив.
— С нуля Кутний, с трех Середа, — добавил капитан. — Вопросы есть?
Вопросов не было.
Сиверцев охотно выпил предложенную чарку водки и с удовольствием принялся за паек, представляющий собой неожиданно вкусную полужидкую смесь белков, жиров, углеводов, витаминов, минералов, стимуляторов и ещё черт знает чего. Водка его удивила, честно говоря. Ну, Тараненко и слыл, и во многом действительно являлся записным либералом — это уже было понятно. Фляжечка в кармане охранника — тоже понятно. Но вот открытый прием горячительного внутрь, да ещё в присутствии офицера…
Позже ему объяснили: солдаты, часто топчущие Зону, — все до единого контрактники. Профессионалы. Они знают, а многие ещё и любят свое дело и относятся к нему вполне ответственно. Напиться — значит ощутимо потерять в деньгах, а то и вообще вылететь со службы к чертям свинячьим. Кому оно надо? Поэтому парой чарок все и ограничиваются. Мартынюк, которому предстояло дежурить до полуночи, ограничился одной. А кто не умел ограничиваться, давно со службы вылетел, с этим у вояк быстро.
Когда первая давно проскочила, а рациона в картонках осталось по половине или меньше, контрактник Кутний пихнул локтем контрактника Забирайя и басом попросил:
— Серега! Ну, говори уже!
Забирай чинно утер пшеничные усы салфеткой и с расстановочкой продекламировал:
Известно даже недоумку,
Как можно духом воспарить:
За миг до супа выпить рюмку,
А после супа — повторить!
Братия за столиками жизнерадостно загалдела, и таки была налита вторая. Каждому, кроме уже упомянутого Мартынюка. Тараненко и капитан от народа не отделялись, приняли со всеми.
— Во вояки дают, — покачал головой мужичок-научник с полевого поста. — Губермана цитируют!
— А чего ты хотел, век информационных технологий, — усмехнулся Сиверцев. — Народ с детства в сети. Сегодня Губермана или Северянина даже мыши цитировать могут.
Мужичок усмехнулся в ответ:
— Это должны быть очень сильно мутировавшие мыши… Ты кто, кстати, по специальности?
— Цитолог.
— А я иммунолог. Севой зовут.
— Меня Ваней.
Они прервались на короткое рукопожатие. Но сегодня разговору не суждено было продолжиться: охранники по-военному быстро расправились и с едой, и с чаем-кофе (кто что выбрал) и принялись готовить отсек к трансформации в спальню. Не столь расторопным ученым пришлось поспешить.
А потом столики и, к новому удивлению Сиверцева, лавки тоже были отстегнуты и убраны к бортам. Пассажирский отсек в плане мебели сделался практически пустым. На пол бросались спальники, вынутые из укромных мест, и вскоре отсек являл собой сплошное лежбище. Солдаты, кстати, ночлежный вариант отсека так и именовали — лежбище скотиков.
«Елки-палки, — подумал Сиверцев с неясной тоской. — Я четыре года около Зоны, а всех этих колоритных мелочей знать не знаю! Всё-таки хорошо, что судьба распорядилась по-своему и забросила меня сюда. Ей-ей, хорошо!».
С этой мыслью Ваня рухнул на указанный спальник, сунул под тюфячок, служащий подушкой, свое «ружжо» и мгновенно отключился, невзирая на ещё не погашенный свет и ещё не стихший казарменный гвалт. Кто-то впопыхах даже наступил ему на ногу, но Сиверцев, хоть и почувствовал это, все равно не проснулся.
Зато проснулся он далеко за полночь, внезапно и вроде бы без причины.
— Николаич! — шептал кто-то ближе к кабине, где почивало начальство в лице Тараненко и офицера. — Николаич, гляньте-ка!
Сиверцев приподнял голову. В отсеке горела только синяя потолочная панель дежурного освещения, да ещё в открытую дверь из кабины еле-еле пробивался слабый свет приборов и экранов на пульте.
— А? — вскинулся на своем месте Тараненко. — Что там?
— Вы велели разбудить, — прошептал охранник Середа. — Идут. С грузом, как и предупреждали.
Тараненко тихо закряхтел, но всё-таки встал и скользнул вслед за охранником в кабину.
Неожиданно для себя самого встал и Сиверцев. Вообще-то он собрался, раз уж проснулся, дойти до сортира, но почему-то свернул в противоположную сторону, не в корму, а в нос вездехода.
К кабине.
Осторожно просунул голову и плечи в дверной проем. Середа и Тараненко сидели перед сдвоенным монитором, который воспроизводил картинку с камер ночного видения. Правый экран делился на шесть одинаковых по размеру экранчиков, каждый из которых был придан отдельной камере, левый повторял изображение одного из них в укрупненном варианте.
Сиверцев дипломатично кашлянул. Не хотелось, чтобы его застукали подглядывающим. А так — сам обозначил присутствие, стало быть, ничего худого не замышлял.
Тараненко обернулся, совершенно без всякой тревоги.
— Не спится, Ваня? — буркнул он и зевнул. — А у нас тут гости, понимаешь ли. Присаживайся, смотри, если хочешь.
Сиверцев умостился на самом краешке сиденья — мягкого в отличие от лавок пассажирского салона.
На экране шевелились плохо различимые издалека силуэты нескольких людей.
— Я чего вас поднял, — тихо заговорил охранник. — Их больше, чем трое! Вроде бы пятеро. Но груз есть.
Он ловко отработал сенсорами, и изображение на левом экране ещё укрупнилось. Один из людей (ясное дело — сталкеров) тащил что-то притороченное к спине — что-то довольно большое, прямоугольное и, наверное, тяжелое, потому что шел он покачиваясь и согнувшись. А через полминуты и вовсе встал. Двое помогли ему снять груз со спины, а потом приладили следующему носильщику.