— Разве ты не видишь? Я не враг тебе, остынь, Эрик.
Но его уговоры не действовали на меня, я их попросту не слышал, ибо глухая ярость стучала в моих висках. Я кинулся на него повторно, без прелюдий.
— Ты не оставил мне выбора, мальчик мой, — сказал старик и растворился в воздухе за секунду до удара. Отличный трюк, но я уже сталкивался с этим. Я обернулся в поисках его, но ноги предательски подкосились и я упал на колени, затем перевернулся на спину и последнее, что я увидел — взвесь переливающейся пыли, медленно опускающуюся на землю.
Я с трудом разлепил глаза. Руки онемели, но я заметил, что лежу на боку, а они уходят мне за спину. Я попробовал пошевелиться, но руки не чувствовались. Лишь с помощью ног удалось принять вертикальное положение.
— Пришлось связать тебя, Эрик, сам понимаешь.
Ярость ушла, оставив за собой выжженный след отчаяния и тоски.
— Я должен был быть на ее месте. — Слезы высохли, оставив жуткую резь в глазах.
— Не думаю, что это понравилось бы мне, — нежнейший голос Маэль, словно ведро холодной воды, вернул мне бодрость. Сердце наполнилось свежим ветерком, приятно треплющем волосы на берегу небольшой речки в залитой солнцем долине, не оставив и следа от уныния.
— Но… Как? — Только и смог выдавить я из себя. Чувство стыда за свою вспыльчивость придавило к земле еще сильнее.
— Время. Она очнулась, пока ты размахивал своим мечом, — ответил за нее Бенедикт.
— Бенедикт… прости, не знаю, что на меня нашло, — скомкано извинился я.
— Ты никогда не был силен в извинениях, но вот гнев — это уже гораздо любопытнее, — протянул он.
— Почему?
— Вспыльчивость не была в твоем характере.
— Психологическая пытка королевских эльфов повлияла на меня.
— Зачем же ты позволил себя пытать?
— Боюсь, меня об этом не спрашивали.
— Они же примитивны до жути, покажи им силу, и ты будешь для них богом.
— Вот они и захотели познакомиться с божественным поближе.
— Ладно. Потом расскажешь об их методах, похоже, они весьма любопытны.
Маэль, стоявшая рядом и наблюдавшая за нашей перепалкой, кинулась мне на шею и поцеловала, на чем разговор и приостановился.
— Хотел бы я тебя также обнять, Маэль, — сказал я, показывая на связанные руки.
— Я ему говорила, что это лишнее, но уж очень он хотел над тобой поиздеваться.
Она перерезала веревки моим верным клинком и передала его законному хозяину.
— Что ж, Бенедикт, спасибо. Наше знакомство как-то не задалось. Я — Эрик. — Протянул я раскрытую ладонь моему новому знакомому.
— Это твое знакомство не задалось, а на твое счастье, я тебя знаю, — улыбнулся он, пожав мне руку.
— Я устал после этих эльфов, — указал я на поле боя.
— Мне так и показалось, — усмехнулся Бенедикт. — Если бы ты не летал на местных планерах, то этого бы ничего не было, — добродушно-покровительственно усмехнулся старик. — Но вот ответь мне, почему ты знал про заклинания, но не вылечил свою амнезию?
Я достал кусочек свитка и показал Бенедикту:
— Не представился случай выучить новых заклинаний.
— Но в свитке есть все необходимое… — Протестовал он. Я поднес этот обрывок еще ближе к его лицу— …В потасовке вырвали остальную часть? И ты рискнул отправиться с неполным экстренным мешочком? Ну ты и болван.
— У меня были на то серьезные основания, — важно заявил я.
— Это какие? — Бенедикт вопросительно поднял бровь в ожидании ответа.
— Не могу рассказать, — не сдавая позиций, возразил я.
— Безответственность и инфантильность — вот твои основания.
— Не надо так с ним, — вмешалась Маэль.
— Разве я не прав, девочка? Йормунганд мог поглотить этот мир, затем он поглотил бы и всю оставшуюся вселенную.
— Кто этот Йормунганд?
— Господь с тобой, Эрик, ты его не усыпил?
— Я не понимаю…
— Ферон! — вмешалась эльфийка. Ясность ослепила, словно факел в мрачной пещере.
— Я должен был усыпить гигантского змея? — Ошарашено спросил я.
Молчание затянулось, Бенедикт смотрел неопределенным выражением своих волевых глаз, в Маэль зажглась искра надежды.
Неожиданно за спиной у Бенедикта разошелся в приступе кашля Аготай, которого не добил его бывший соратник.
— Он враг? — спросил Бенедикт.
— Да, — ответили мы с Маэль одновременно.
— Мурьетур, мурьетур, мурьетур, — спокойно проговорил Бенедикт, и Аготай обмяк, схватившись за посох, с непониманием в лице. Бенедикт ничего не кидал и ничем не окутывал мертвого мага, поэтому посох не спас его, это-то меня и поразило:
— Все это время так можно было? — простонал я, вспоминая сражения с эльфами, сопровождавшиеся максимальной концентрацией и меткостью, а иногда бессилием перед посохами. Бенедикт расхохотался.
— Я об этом и говорю, заставить их думать, что ты господь проще простого, видел благоговейный ужас в его глазах, после осознания бесполезности посоха?
— Как? Как его уничтожить, — вскричала Маэль умоляющим тоном, возвращая нас к основному вопросу.
— К сожалению, никак, — ответил Бенедикт, и у меня внутри все оборвалось, — есть условие его вызова: заклинание должен прочитать местный житель этого мира, отозвать его может только тот, кто прочитал это заклинание.
— Тот, кто его вызвал, уже давно мертв. — Огорчилась Маэль
— Мы это знаем, — ответил Бенедикт.
— Кто эти мы? — Насторожилась эльфийка.
— Я, Эрик, и еще несколько посвященных людей.
— Но как же я должен был с ним разобраться?
— Очень просто — обновить письмена, которым… — он задумался, — уже сто десять тысяч лет, по местному времени.
— Письмена? — удивленно спросила Маэль.
— Все города изрисованы ими.
— Руны? Они призваны поддержать мир. — Задумчиво отстраненно проговорила она
— Защитный эффект включен в них: нельзя же было позволить уничтожить город в мелкой войне местных обитателей.
— Разрушение целого города — мелкая война?
— Девочка, мир не вертится вокруг вас, и даже вокруг вашего мира.
— Как это понимать?
— Эта реальность одна из многих, и темному магу удается заражать своим вирусом все больше и больше реальностей.
Маэль замолчала, переваривая сказанное.
— Сделай это, Бенедикт. Пока Феро… Йормунганд не уничтожил еще города. — Я чувствовал, что нужно торопиться.
— Я не могу, у меня нет таких сил, Эрик, ты должен это сделать. Наше колдовство ограничено внутренним ресурсом, мне не попросить у реальности того, что превышает мой ресурс. Это все равно, что ребенок попросит воина поддержать его пудовый меч — ребенка раздавит, но, воин, понимая это, просто откажет.
— То есть реальность дает нам то, о чем мы ее просим? — спросил я.
— Не зря учителя и наставники получали деньги за твое образование, — сказал он с легкой усмешкой, — природа нашей магии такова, мы просим у реальности того, что хотим, а она это дает. Все ограничивается лишь знанием нужных слов и внутренним ресурсом, мы называем его стержнем.
— Так скажи мне нужные слова, и я сделаю дело, — обрадовался я.
— Я не знаю таких слов, — сказал он, — мне ни к чему их знать, поэтому в мое обучение они не входили.
Маэль с частичкой гордости посмотрела на меня и улыбнулась:
— Не зря я на тебя положилась.
— Есть одна деталь… — я помолчал, Маэль выжидающе смотрела на меня, — я отдал свою память тебе.
— Что? Как это? — спросила она, я вопросительно поглядел на Бенедикта.
— У него был пузырек микстуры, которая может восстанавливать внутренние повреждения, но он не знал, как его активировать.
— Вот это ирония: мы сломя голову летели на другую половину мира, чтобы найти ответы, а ты все это время носил их с собой. Как жестоки бывают насмешки мироздания.
— Остаться без экстренных мешочков в другой реальности… Мы с тобой серьезно нарушили кодекс колдунов, Эрик.
— О чем ты говоришь? — настороженно спросил я.
— Такая легкомысленность не позволительна для колдунов нашего уровня, боюсь, нам придется вернуться скрытно в наш мир за микстурой.
