теряла — мрачный, чёрный огонь охватывал Принцессу из Лэнга, а над головой разгоралось мрачное, багровое сияние. Сейчас бахнут как следует…
Вот только мне стало резко не до этой парочки. Ибо уже подзабытый мною чародей-природник сделал свой ход — земля дрогнула, выпуская из себя громадные корни. Воистину громадные — порождения древесной магии рвались высоко в воздух, на ходу набирая массу и мощь. Действительно сильные боевые чары… Пожалуй, я кое в чем всё же ошибся. А именно — в оценке сил сошедшихся в этом бою чародеев.
Ни маг металла, ни Багрянин и Суханов, ни даже Антон Зарецкий, на которого я грешил до того — никто из них не дотягивал до уровня чародея-природника. Просто поразительно, как слуга Шуйских умудрялся держаться против этого чудовища, усиленного отрядом магов и коллегой по рангу… Десятки громадных корней обращались полноценными деревьями и жадно тянули в себя силу из окружающего мира…
В целом, маги с ранга Старшего Магистра уже владели подобным умением — втягивать в свои чары энергию из окружающего мира, тем самым дополнительно их усилия. Правда, у подобного фокуса были свои ограничения, в немалом числе. Во первых — скорость, с которой так называемая нейтральная мана (та, что содержится в окружающем мире и не принадлежит никому) втягивалась в заклинания чародеев, оставляла желать лучшего. Именно поэтому подобный трюк использовали лишь тогда, когда было время на подготовку заклятия — например, если ты был под прикрытием дополнительных сил, в больших сражениях.
Во вторых — запасённую таким образом силу необходимо было использовать сразу. Создать заклятие, напитать его энергией — как своей, так и мира — и выпускать сходу, иначе эта энергия попросту утекала из чар, попутно ещё и дистабилизируя их. В третьих — нужно было тщательно подобрать подходящее средство «сродства» этой заемной силы и применяемой магии.
Чары Земли принимали лишь энергию, взятую у неё же. Для магии Воздуха годился, как вы сами понимаете, любой атмосферный газ или их комбинация, аналогично с Водой и Огнем. Кстати, у чародеев-огневиков по этой причине дела дополнительного усиления своих заклятий обстояли хуже все — действующие вулканы на каждом углу не встречаются, к сожалению. Даже магам Воды проще — она в достаточных количествах содержится и в земле, и в атмосфере. Ну да огневикам грех жаловаться — их магия самая мощная в плане чистой наступательной мощи среди четырёх стихий.
В целом, скажу так — эта способность, притягивания силы самого мира, как следует раскрывалась лишь на ранге Великих, или Магов Заклятий, если по здешнему. Хотя насчет последних не уверен — в бою я их пока не видел. На ступенях ниже она была куда слабее — просто никто не даст тебе достаточно времени, что бы успеть как следует собрать такую силу. Это ведь мало того, что не быстро, так ещё и концентрации требует громадной. Кто в здравом уме позволит чуть ли не севшему в медитацию противнику собирать халявную мощь? Прибьют, и никакие барьеры не помогут — их нужно поддерживать, менять, контролировать токи энергии в них… Что не очень-то поделаешь, когда восемьдесят процентов твоего внимания тратится на совершенно другое занятие.
Были и другие, более мелкие нюансы, но в общем верным было одно — на моей памяти я ни разу не видел, что бы это применяли в дуэли чародеев, прямо походу боя. А ведь Антон тоже отнюдь не бездействовал до этого — в здоровенный Доспех Стихии его противника то и дело били боевые заклятия ранга эдак шестого, вырывая и сжигая дотла из чудной брони на основе земли и дерева немалые куски. И тот тоже не стоял истуканом, отправляя куда-то вглубь разломного леса боевые заклятия, стараясь достать противника.
Но теперь, призвав эти чары, он прекратил сыпать ударами в противника. Ещё бы — порождения его чар, десятков пять огромных деревьев хрен знает каких пород (ибо листья были абсолютно различны — на одном древе были и хвойные, и лиственные ветки, причем чуть ли не на каждом листья отличались формой и размером. Разглядеть это было не сложно, ведь каждый лист был не менее метра) отнимали немало сил и концентрации. Как именно он собирался их использовать было не до конца понято, но уже было очевидно, что такие чары могут поставить точку в любом конфликте с магами ниже уровня Заклятий.
На ветвях стремительно расцветали различные цветки и шишки — в зависимости от того, какими были листья на них. Враг затягивал с атакой, и это было самым подходящим моментом для того, что бы попробовать прикончить его одним мощным контрударом. На месте Зарецкого я бы поставил всё на один мощный удар, в который вложил бы максимум возможной силы и искусства. Ну или попросту попробовал бы сбежать — сомнительно, что сумел воплотить заклятие которого не устыдились бы и маги следующего ранга — оно было достойно того, что бы его взял в свой арсенал в качестве Личной Магии любой из Великих. Далеко не Сверхчары, но и без этого явный шедевр высшей магии…
Вот только мой заступник, державший на руках ребенком ещё моего отца, явно не разделял моё мнение. Старик Зарецкий не бил в ответ, не строил защитных чар и даже не бежал — наливающаяся мощью аура могучего волшебника находилась на одном месте, никуда не двигаясь. Обычным зрением я его видеть не мог — хаос сражения шестерых Архимагов, ещё целые части леса и немалое расстояние мне мешали, но аура каждого из этих магов была подобно маяку в тёмной, беззвездной ночи — если знать, куда смотреть, то невозможно не увидеть.
Мана вокруг рукотворного рукотворного леса словно сошла с ума. Это тоже была Территория, личное пространство, подчиненное чарам и законам конкретного чародея, и она была значительно мощнее Мира Металла соратника этого чародея. Да чего греха таить — на голову мощнее. Этот маг уже был довольно близок к становлению Магом Заклятий…
— Сдавайся, слуга Шуйских, — раздался спокойный глас. — Нам нечего делить. Я уважаю твоё желание защитить этот отрезанный от твоей семьи ломоть, покинувший Род, но это не стоит твоей жизни. Совет твоего Рода одобрит твоё отступление — свой Архимаг, выживший и вернувшийся, куда лучше погибшего и не сумевшего выполнить приказ.
— Я держал этого мальчика на руках в те дни, когда он пачкал пеленки и капризничал, требуя сладкого вместо молока и приличествующей ребёнку боярского Рода алхимии, — с явно слышимой усмешкой ответил чародей. — Я нянчил этого мальчика, когда его собственный отец не имел возможности прийти к нему, будучи занят делами Рода. Я приглядывал за ним, когда он остался сиротой, положив свою верность неприятному мне человеку
