какой-то степени можно даже утверждать, что превращение в рангона это и есть перерождение души, проходящей грань между мирами, только многократно растянутое во времени… В общем, всех, кто попадает в мир мертвых, уже нельзя считать людьми, даже людскими душами — нельзя. Это совсем другие существа, которые подчиняются совсем другим законам… И не только физики, но и логики, и психологии. Этот мир когда-то был моим — это правда. В нем живет мой отец — это тоже правда. Когда-то в нем жили все, кого я знала и любила — против этого не пойти тоже. Но это все просто перестало что-то для меня значить. Когда я была за гранью смерти, ни мир, ни отец, ни вообще что-либо не имело для меня значения, поскольку не существовало — для меня в тот момент времени не существовало. Это вопрос даже не смены приоритетов, это просто объективный факт, гласящий, что что-то существует… А что-то нет. И, когда меня без моего на то разрешения, без спросу, выдернули обратно в этот мир, я не изменилась. Я осталась такой же, как была там, за гранью смерти, поскольку обратная трансформация после ее перехода, видимо, не предполагается. Меня оттуда вернули — но я оттуда не вернулась. Оттуда нельзя вернуться, если только ты не ослепленный собственным величием маг, который ворвался с ноги в мир мертвых, сломав границу об колено и положив на это несколько жизней своих друзей.
— Он сделал это потому что любил тебя. — я покачал головой. — У него не было другой мотивации. Неужели ты этого не понимаешь? Неужели ты сама его не любишь?
— А что такое любовь, Лайт?
— Так я тебе и ответил, это же очевидная логическая ловушка. — я усмехнулся. — Мы оба прекрасно знаем, насколько размыты рамки этого понятия. Оно у каждого свое.
— Вот именно. — Дочь Ночи развела руками. — Оно у каждого свое и никто не может толком его сформулировать. Чаще всего звучат формулировки о том, что любовь это когда ты готов ради другого человека отдать свою жизнь… Но мой отец ради меня не отдавал свою жизнь. Зато он прервал чужие. Это любовь по-твоему?
— Ты правда веришь в то, что он сделал это специально?
— Я верю в факты, и ни во что кроме. Мой отец бросил друзей в лицо судьбе, как пачку купюр, выкупая душу дочери за их души. Но судьба не любит, когда с ней обращаются так высокомерно. С судьбой возможно вести дела, но невозможно вести их так, чтобы не остаться при этом в проигрыше. Для того, чтобы все было так, как ты хочешь, с судьбой нельзя торговать. Ее нужно обыгрывать. Обходить. Ставить в неловкие положения и заставлять изгибаться так, чтобы тебе это было выгодно. Я именно это и делаю. Всегда делала.
— Значит, все эти люди, которых к тебе приводили и которым ты рассказывала их будущее… — догадался я. — Это тоже части плана?
— Можно сказать и так. Это неудачные попытки заставить судьбу, или обстоятельства, если тебе так угодно, измениться так, чтобы мне это было выгодно. У меня было много времени, чтобы перепробовать много разных подходов к проблеме, знаешь ли.
— К какой проблеме, Ди⁈ — я всплеснул руками. — Почему ты видишь в этом проблему⁈ Почему ты считаешь то, что происходит вокруг — проблемой⁈ Почему нельзя просто принять то, что произошло, и жить мирно⁈ Почему обязательно нужно уничтожать то, что когда-то было твоим⁈
— Потому что если Тьма не уничтожит этот мир, то этот мир уничтожит Тьму. — Ди пожала плечами. — Это неизбежно. Произойдет либо то, ли это. Третьего варианта не существует. Зоны ноктусов отравляют весь остальной мир точно в той же степени, в какой весь остальной мир отравляет зоны ноктусов, только люди этого не видят, они об этом не знают и потому — не принимают в расчет. Но разница между нами и вами в том, что у вас есть лекарство от отравления эманациями ноктусов… А у нас его нет. И единственное, что мы можем противопоставить вам — это постоянная экспансия. Постоянное пополнение рядов рангонов, постоянный захват новых территорий, постоянное уменьшение той площади, с которой Свет проникает в нашу жизнь. Лайт, ты воспринимаешь нас как чудовищ, все вы воспринимаете нас, как чудовищ, но это только лишь потому, что твои глаза не способны видеть так, как видят те же рангоны. Уши не способны разобрать их речь, а голосовые связки не способны воспроизвести их язык. Вы видите в ноктусах скверну, захватившую ваши города, но вся эта скверна когда-то началась с того, что Тьма просто повторила за Светом, построив первое здание из тех же кирпичей, только темных. Вокруг тебя, вокруг нас сейчас, на самом деле такой же Город, как тот, что остался за световыми барьерами, процветающий и полный жизни. Но ты его не видишь, потому что ты не способен его увидеть, физически не способен, точно так же, как его жители не способны увидеть ваш Город таким, какой он есть. Вы видите чудовищ, но и мы в вас видим не менее страшных монстров. И я это говорю потому, что я одна способна смотреть с обеих точек зрения.
— Ну и как, я сильно уродливый? — я усмехнулся.
— Уродство это не то слово, которое следует употреблять в данном случае. — Ди покачала головой. — Ты другой. Ты незнакомый. Мне привычна твоя внешность лишь потому, что я видела множество других людей, но не все такие, как я. Даже больше — никто не такой, как я.
— А твой отец? Он тоже не такой, как ты?
— Конечно, нет. Возможно, в каких-то частностях мы немного и похожи… Но не более того.
— А я? Я ведь тоже из другого мира, и тоже, как и ты, перенесся сюда лишь своей душой. Почему я не похож на тебя? Почему я больше похож на твоего отца, чем на тебя?
— Наверное, потому, что ты пришел из живого мира. — Ди печально улыбнулась. — Наверняка у твоего мира есть свое отражение, расположенное за гранью смерти, куда уходят все души… Но твоя почему-то не ушла. Возможно, причиной тому была чья-то воля, как и в случае с моей душой, но тебя не вытащили из мира мертвых. Тебя перенесли из мира живых и поэтому ты попал в мир живых.
