— Не переживай, с этим я разберусь, — пообещал Зигмунд.
Полог раздвинулся и на пороге возник Джефри с кучей перьев в руках.
— Ну, давай, начинай щекотать что ли, — сказал Штольц.
Палач приблизился, провёл кончиками перьев по телу жертвы. Судорога волной пробежала с головы до ног Кунца, кожа покрылась пупырышками, превратившееся в большой синяк лицо исказила мучительная гримаса. В разведшколе Дика многому научили. Он умел переносить любую боль, мог обмануть детектор лжи и сыворотку правды, но защищаться от щекотки — такой курс обучения он не проходил. Да и вряд ли его учителя могли подумать, что когда-нибудь их учеников подвергнут подобным истязаниям.
Истерический смех вырвался из груди Головастика, он заёрзал на стуле пытаясь спрятаться от вездесущих перьев.
— Ой, не могу!.. Хватит!.. Довольно!.. Не надо!… - Кунц выкрикивал отдельные фразы, прерываемые взрывами нервного хохота. — Плеклатите!.. Я всё сказу!.. — с трудом выдохнул он последнюю фразу.
— Давно бы так, был бы цел и невредим, — начальник штаба подвинул к себе лист бумаги, взял со стола ручку. — Выйди на улицу, — сказал он охраннику и повернулся к Дику, когда за Джефри сомкнулся полог:
— Ну, давай снова всё по порядку.
— Я секлетный агент внедлился в глуппиловку с пелвого дня её сусессвования… — Кунц облизнул разбитые губы: — Пить хоцю.
Зигмунд взял со стола пустой кувшин, выглянул из палатки.
— Сейчас принесут, — сказал он, вернувшись на место, — а ты продолжай.
— Пять дней назад со мной на связь высел Омега.
— Стой! Давай подробнее. Кто такой Омега?
— Не знаю, — пожал плечами Кунц. — Это новенький, до него был Мак Алтул, того я холосо знал, а этого… — он покачал головой.
— Ясно, а настоящее имя он тебе называл или у вас только клички, как у собак?
— Это не клиськи, а позывные. — Дик закашлялся, сплюнул под ноги кровавый комок. — Имена нельзя называть это плотив плавил.
— А как ты узнал имя предыдущего Омеги? — удивился Зигмунд.
— Я его по голосу опледелил, — объяснил Головастик. — Мой сталсий блат с ним вместе в сколе усился, так он сясто к нам домой заходил. Бабник, каких свет не видывал. Бывало…
— Не отвлекайся. Значит, Омега вышел с тобой на связь, а дальше что?
— А дальсе он пледлозил плодать вам дледноут за сетыле миллиона. Я снасяла отказался, но он пообесял долю от сделки. Я подумал и согласился, деньги лисними никогда не бывают…
Начальник штаба быстро записывал признание Кунца. В палатку вошёл охранник с кувшином, поставил на стол и удалился. Зигмунд стукнул узким горлышком о край стакана, наполнил водой, поднёс к губам Дика. Тот жадно припал к краю и долго пил большими глотками. Когда стакан опустел, узник пошевелил затёкшими кистями, попросил закурить.
— Сначала всё расскажи, потом покуришь, — ответил Штольц, возвращаясь за стол.
— Нет, спелва дай покулить, а то ты всю плавду узнаесь и убьёсь меня. А я, мозет, хосю пелед смелтью в последний лаз затянуться.
Штольц выдвинул ящик стола, достал мятую пачку дешёвых папирос. Вынул одну, обмял картонный мундштук и всунул его в рот арестованному. Тот глубоко затянулся, едкий дым дешёвого табака сильно продрал горло, проник в отбитые лёгкие, выкручивая их наизнанку в мучительном кашле.
— Нисего полуссе не мог дать? — прохрипел Кунц, выплюнув на пол папиросу.
— Чем богаты, — Зигмунд затоптал окурок, пока тот не прожёг в брезенте дыру, спрятал пачку в карман. — Отдохнул? Попил? Покурил? Всё, можно продолжать?
Кунц кивнул:
— Мозно, только я узе всё сказал. Болсе нисего не знаю.
— Как ничего не знаешь? — удивился начальник штаба. — А как же адреса, пароли, явки? Ты с кем-то должен встречаться, получать задания, передавать полученную информацию.
— Нисего не знаю, — выдохнул Дик.
— Опять начинаешь? — с угрозой спросил Штольц.
— Я плавда нисего не знаю! — отчаянно воскликнул Кунц. — У меня нет связного, задания плиходили на коммуникатол в виде обысьных сообсений я их лассифловывал и делал, сто надо.
— А как твои начальники узнавали, выполнил ты задачу или нет?
— Не знаю. Навелно следили за мной со спутника.
— Ясно. Подпиши здесь, здесь и здесь. Штольц показал, где арестант должен поставить подписи.
— Как я подпису, если у меня луки связаны?
— Зажми ручку зубами и крестики поставь.
— Какими зубами? — грустно усмехнулся Кунц. — Этот упыль мне их давно выбил.
— Не умничай! Хоть дёснами, хоть задницей зажимай, но крестики поставь. Зигмунд снова ткнул в те места, где Кунц должен расписаться.
Дик вздохнул, покачал головой, зажав ручку разбитыми губами, поставил крестики на исписанных неровным почерком бумагах.
— Ну что ж, для тебя жизнь на этом кончилась, — сказал Штольц, вытирая испачканную ручку. — По законам военного времени я должен без суда и следствия уничтожать выявленных изменников, шпионов и предателей Родины.
— Последнее зелание полагается? — криво усмехнулся Головастик.
Штольц пропустил его слова мимо ушей, встал и громко произнёс:
— Дик Кунц, именем камрада-командира Че Гуано и великого команданте Фиделя ты приговариваешься к высшей мере наказания — расстрелу за измену святому делу революции и предательство веривших в тебя товарищей. Приговор окончательный и пересмотру не подлежит. Приговор немедленно привести в исполнение. Твоё последнее слово, Кунц.
— Дай мне виски и холосую сигалу. Хоть пелед смелтью немного зизни поладоваться.
Штольц выдвинул ящик, порылся, разгребая сваленные как попало бумаги и всякое барахло. Извлёк на свет дорогую сигару — подарок самого Че — сунул в карман и выглянул из палатки.
— Через пять минут здесь должна быть машина.
Макклин помчался выполнять приказ. Штольц несколько секунд смотрел ему в спину, потом вернулся к арестованному, вынул из кармана плоскую фляжку, зашоркал крышкой по резьбе. Кунц почувствовал запах отличного виски, обхватил горлышко губами, запрокинул голову. Кадык забегал, проталкивая в пищевод чудесный напиток. С каждым глотком по измученному телу разбегались волны тепла.
— Ну почему ты не взял дредноут? — спросил Зигмунд, плотно заворачивая крышку пустой фляжки. — Пересчитывал бы сейчас где-нибудь заслуженные денежки, да и меня бы в накладе не оставил.
— Колабль здесь не плисём, ты меня устланяесь из-за Либби. Боисся, сто я всё Се Гуане лассказу.
С улицы донёсся шум мотора, послышался скрип тормозов. Спустя мгновение хлопнула дверь и в палатку просунулась голова Макклина.
— Транспорт прибыл, — закричал он. — Куда едем?
