– Да, блядь, неужели?! – восклицание Сержанта нисколько не охладило пыла Аврил.
– Сержант, я думаю… – начала было она, но так и не успела договорить, потому что вслед за проносящимся мимо них поездом показались новые машины.
Сначала костюм засёк несколько стремительно приближающихся объектов. Точки на карте – ничего более, но Аврил, знавшая, что в пустынях могут обитать самые разные люди вплоть до настоящих преступников, быстро смекнула, что встреча с этими загадочными "точками", может быть не очень желанной.
Правда, её мнения никто не спрашивал. Огромная махина поезда, несущегося с сумасшедшей скоростью, создала в тумане небольшой просвет, через который Аврил увидела, кто к ним приближается.
Три машины, если их так вообще можно было назвать – какой-то ворох железных балок и стальных пластин, поставленный на колёса. В изголовье каждой машины сидел человек – видимо, водитель, а за ним, размещались либо один, либо два пассажира… или…
Аврил увидела, как один из "пассажиров" кидает в сторону поезда какой-то свёрток, и в ту же секунду земля содрогается, а вагон, в который и угодил свёрток, объят пламенем и дымом.
Человек из другой машины поднял то, что ничем иным, кроме ружья, оказаться не могло и прозвучали два оглушительных выстрела. Затем несколько движений, ещё два выстрела.
Аврил смотрела на всё это, как заворожённая. Она не могла поверить в то, что видит. Взрывы, огонь, выстрелы, дым – всё это складывалось в нереальную, пугающую картину, которую её мозг отчаянно отказывался воспринимать.
Благо, рядом был Сержант.
Сержант, как и Аврил, испытал ту же секунду шока, когда прямо перед ним из проклятого тумана вылетала махина поезда. Ещё секунду потребовалась для того, чтобы подавить жгучее желание восполнить потерю "Мантикоры" за счёт этого красавца.
А затем он заметил приближающиеся машины. Багги – так их называли. Созданные ещё в бог знает какие времена для езды по отчаянному бездорожью, эти машины никогда не теряли своей функциональности и популярности. Даже на Марсе. Датчик костюма засёк три машины с той стороны поезда, где располагались они с Аврил и Сержанту не требовалось много ума, чтобы сложить два и два.
Они оказались прямо посреди херова ограбления. И встречаться с теми, кто грабит такие здоровенные поезда Сержанту совсем не хотелось, пусть они и были первыми людьми, которых он мог встретить за две сотни лет.
– Ботан! – рявкнул он в микрофон, и одновременно с этим оглядываясь по сторонам и силясь разглядеть в тумане бледный силуэт костюма Ботаника. Дерьмо. Надо было швырять его не так сильно… – Ботан, твою мать!
Багги приближались. Сержант уже мог разглядеть людей, закидывающих поезд какими-то бомбами и обильно поливавших образовавшиеся в корпусе дыры ружейным и автоматным огнём. Срань.
Ботан нашёлся у него за спиной. Думать о том, как тот сумел туда попасть, у Сержанта не было времени. Подбежав к распростёртому на земле телу, Сержант, со скрипом сервомоторов, помог Ботанику принять вертикальное положение.
– Спасиб…
– Заткнись! Нам нужно укрытие! Срочно, мать твою!
Прожить две сотни лет в крио-камере и подохнуть от рук каких-то бандитов, Сержант считал просто ниже своего достоинства. Нужно спрятаться. Укрыться в песках от сраных багги и подождать, пока они пройдут мимо.
Но где прятаться? Пока они шли по прямой, как доска, земле. Здесь укрыться было негде… разве что…
Колея железной дороги располагалась хоть и на небольшом, но всё-таки возвышении, а несколькими метрами левее начинался небольшой спуск. Сержант заметил его только сейчас и теперь благодарил всех известных и неизвестных ему богов за такую находку.
– Быстро! – рявкнул он, схватив что-то бормочущего Ботаника за плечо и вновь швырнув его (спасибо, экзоскелет!) к склону. Конечно, его нисколько не беспокоило то, что очкарик будет испытывать во время всех этих полётов и перекатываний, главное сейчас – остаться незамеченными для бандитов.
С такой мыслью Сержант и сам сиганул следом за Ботаном вниз, туда, где кислотные облака были особенно плотными и могли скрыть их светлые костюмы.
– Ты чувствуешь это, крысёнок?! Чувствуешь?! – орал Горат, во всю мочь прожженных кислотой лёгких. – Чувствуешь пустоту?!
Кит чувствовал. Внутри него словно погасло пламя, горевшее всю его жизнь. Он не замечал его, пока оно было рядом, но сейчас, за считанные секунды до того самого мига, когда он должен будет бросить свою жизнь на алтарь удачи, оно… оно погасло. Пустота в душе. Пустота внутри. Она сдавливает, мешает ясно мыслить и действовать.
Но вот, из тумана выглядывает хвост поезда. Огромный состав, сверху до низу закрытый прочными стальными пластинами, закрывавшими самые великие сокровища, о которых может мечтать житель марсианских пустошей – припасы, оружие, еда…
Пустота растекается по телу. Ноги деревенеют, руки с силой сжимают стальной прут – единственную вещь недающую Киту выпасть из всё ещё набиравшей скорость машины.
Поезд не монолитен – он состоит из множества отсеков, которые один за одним проскакивают мимо Кита, когда Горат даёт ещё больше скорости. Он несётся к изголовью этой огромной древней машины.
– Потерпи, крысёныш! Потерпи чуток! – кричит Горат, – скоро загорится! Скоро загорится нахрен!
Кит не понимает, о чём лопочет рейдер. Пустота становится всё сильнее, сердце колотится, как бешеное, страх… всё это проклятый страх.
– Скоро загорится! Скоро твоя душа будет гореть! – кричит рейдер, и крик его прерывается безумным хохотом.
Вот оно – изголовье. Огромная, непостижимая машина, ведущая за собой все остальные части поезда. Она своим заострённым носом прорезает туман, несясь вперёд с огромной, невообразимой для такой громадины скоростью, от стука её здоровенных, выглядывающих из под стальных юбок колёс дрожит земля, из трёх, торчавших сбоку труб, вырывается чёрный дым, перемежающийся с языками пламени.
Горат выжимает максимум и даже больше из своей, надрывно рычащей машины, и они обгоняют поезд, и только сейчас Кит видит на вершине этого железного монстра две блестящие панели. Стёкла, за которыми он встречается взглядом с человеком. Обыкновенным человеком. Старик, глядящий на пустынника со смесью страха и ненависти. Он знает, что будет дальше. Он уже всё понял.
