ли Марс войну Земле? Марс объявляет Земле мир!
И ещё кое-что. Эти кристаллы убивают личность людей. Любой контакт неподготовленного человека смертельно опасен. Да и выжило-то, буквально трое людей, контактировавших с кристаллами. Контактируя, а по сути, убивая людей, они вырабатывают найс. Этим и пользовались лунные наркокартели. Водили людей на бойню, чтобы буквально из них создавать наркотик. Наркопотребители, вы не виноваты. Вас обманули. Но есть правда и она, к сожалению, в том, что вы употребляли других людей. Физически и ментально. Вы обтарчивались мечтой о боге и вселенской любви. Зачем это тем, кто создал кристаллы? У Лигостаева был свой ответ: чтобы свести потребление воды людьми к минимуму и отбросить цивилизацию из космоса обратно в железный век. Но я не верю ему! Освободив метаполе, а мы уже его освобождаем, мы рано или поздно узнаем, как не употреблять друг друга. Когда мы станем свободными, возможно, тогда мы и узнаем для чего нам был дан и найс. Для межзвёздных путешествий? Очень может быть. Я надеюсь на это. Но это точно не вторжение бога. Я прикасалась к кристаллам на Луне. Никакого бога там не и в помине.
Эфир закончился, Мария без сил упала в кресло. Алиса глазами искала нож, но не нашла в номере ничего, чем можно было ранить сестру. В то слова могут нанести ей какой-то вред, она не верила. Мария посмотрела на неё, взяла бокал воды у ассистента и жадно выпила весь.
— Борец за правду. Вот какой образ ты выбрала. Но я знаю твои цели, Мари, ты не лучше его, — говорит Алиса, — ты ни слова не сказала о том, что астероиды летят, когда люди не контактируют с кристаллами. О том, что прикоснутся к ним без потери себя, могут только агрессоры и то на секунду. А ещё о том, что на Марсе есть ультравода. Мне продолжить? Тогда и выводы свои ты не озвучила, хотя знаешь, как и я, что все планеты, содержащие воду — просто хранилища информации и ничего больше. Что человечество — это не цивилизация, какой мы себя представляем а просто процесс превращения воды в ультраводу.
— Что ты хочешь? — снисходительно спрашивает Мари. Она щурит глаза и улыбается. Но это не улыбка хитрости, это улыбка расположения. Она показывает, что любит Алису, — свой кусок пирога?
— Пока я хочу, чтобы меня оставили в покое. И ты тоже.
— Главное, я отвоевала тебя у него, сестра. Но Лигостаев не остановится. У него появится новая Алиса. Гораздо более опасная, хотя бы потому, что она будет с большей жестокостью стремится установить мир, ведь теперь у неё есть враги. Ты и я.
— Почему ты думаешь, что я вообще что-то стану делать?
— Ты прикасалась к кристаллу. Он сделает так, что об этом узнают все люди Солнечной системы и тебя не оставят в покое.
— Бла-бла-бла. Я достаточно наслушалась тебя. Где моя старая куртка? Там был конверт от родителей.
— Хочешь сделать новую личность? Аккаунт лежит в тумбочке у кровати в твоём номере.
— Я выйду из отеля другим человеком. Прощай, Мари.
— Пока, Алиса.
Кроме мяса им больше нечего обсуждать, потому что у них не осталось дел. Только еда и туман предположений, кто же сбросил их с вершины. Зудящая электрическая пелена, будто комар, не дающий спать по ночам. Откуда он здесь, в Риме, в городе городов? Старцы просыпаются ночью посреди опиоидного опьянения, выныривают из глубокого синтетического сна. Они поворачивают остатки своих тел, уже давно напополам поделённых с электронными устройствами в слоях биопластика и новой кожи поверх старой, дряблой и облезающей крошечными частицами как просиженный столетний диван в вестибюле поликлиники. Они смотрят в направлении плотно задёрнутых штор и пока ещё с трудом понимают, что очнулись в шесть утра. Гравитационные кровати возвращаются к нормальным показателям тяжести. Возвращают их на Землю. По трубам в их тела заливается новая жизнь и энергия в виде мощных стимуляторов, без которых по центральной системе спинного мозга не уходят сигналы в протезированные конечности. Головная боль — единственная настоящая боль в их теле проходит с первыми обезболивающими, туман от анальгетиков разгоняется слабым раствором риталина. Старцы поднимаются из одиноких кроватей, каждый в своём дворце. Ближний круг слуг — моет их, одевает, готовит к единственной радости — званому ужину в палаццо Барберини на улице четырёх фонтанов.
Особенным блюдом подают унижение высоко взлетевшего человека. Старцам особенно приятно, что это один из виновных в потере контроля над Марсом. Каждый из старцев по отдельности представляет особый вид пожирателя, одно появление которого вызывает дрожь в других людях, а совместное так и вовсе тушит свет, так что во мраке не разглядеть большой стол и сидящих за ним. Официанты перемещаются по залу на ощупь, нередко натыкаясь друг на друга, так что большие куски мяса перелетают с одного блюда на другое, а столетний коньяк проливается на тысячелетние ковры и паркеты.
— Восточная?
— Нет, Западная Сибирь. Они отличаются по вкусу. Другой ягель.
— Нет, не чувствую. Принесите мне мясо из восточной.
— Нет, вино сегодня не подходит.
У искусственно поддерживаемой старости и запредельного богатства рано или поздно наступает стадия отрицания.
— Нет такого человека — марсианин.
— У неё нет реальной власти. Как её вообще зовут? Мария?
— Нет такого имени.
Они укрыты во фраки и замотаны в ткани как капуста. Об их возрасте говорят только личные ножи, инкрустированные драгоценными камнями — статусные вещи из прошлой эпохи. Время восстановления фауны Земли, после разрушительного столетия. Настоящее краснокнижное мясо могли позволить себе буквально вот только они. Сколько же им тогда лет? Выходит, что около двухсот. У ножей есть имена — Сапфир, Агат, Аметист, Александрит — так друг друга и называют при обслуге и гостях. Они и есть настоящие владельцы Марса.
Белые манжеты последние 50 лет в расслабленном положении, дорогие камни украшают запонки. Их лица от старости стали почти одинаковыми, кожа обтягивает кости черепа и западает на щеках. Глубоко внутри горят отреставрированные глаза. Только двое из них были на Марсе, но предпочли вернуться на Землю. На сегодня им поданы гости — Лигостаев и мальчишка, которого он представил как своего помощника. Арсений нагло ест мясо, его тарелка быстро пустеет и остальное время парень скучает, не уделяя внимания закускам на столе.
— А девчонка оказалась права, — тыча ножом в Лигостаева, говорит Аметист, — Есть только власть. И она была у тебя, не правда ли? Пока девчонка не вытащила тебя из тени,
