спросил Лиман угрюмо.
«Вот, значит, от кого ты залетала…» – запоздало сообразил Геральт.
– Я увезу ее с комбината, как и обещал, – сухо ответил Геральт. – И похороню. Где-нибудь в степи, на высоком берегу.
– А… – начал было Лиман, но Геральт сквозь зубы процедил:
– Не обсуждается!
И боком протиснулся в дверной проем.
Эскель, Зигурд и Шараф одинаковыми движениями положили ладони на ружья. Лиману с приятелем хватило ума смириться.
«Это они заставили Валентину украсть красноголовку и выстрелить в псевдоскорпену, как пить дать они», – зло подумал Геральт.
Вахтеры у турникетов завершили комбинатский фестиваль отстраненно-неприязненных взглядов. Кое-кто еще таращился в окна административного корпуса, наблюдая, как ведьмаки рассаживаются по машинам, но это было уже не в счет.
Ламберт открыл дверцу, Геральт пристроил мертвую Валентину на заднее сиденье. Шараф молча подал выкрашенную в красный цвет лопату, которую тут же погрузили в багажник.
– Ну, бывайте, – попрощался за Шарафа Зигурд, не дожидаясь ответа уселся за руль потрепанного «Хорола», подождал, пока рядом устроится Шараф, и тронул. Первые двое отбыли.
Койон и Эскель просто пожали оставшимся руки без слов, забрались в серебристую «Долину» и тоже укатили.
Весемира ждала легковушка с водителем – с некоторых пор старый ведьмак перестал управлять автомобилями сам.
– Геральт, – попросил Весемир напоследок. – Обещай мне две вещи. Позвонить сегодня вечером и появиться в Арзамасе через недельку. Ламберт, касательно второго – ты тоже. Со всеми материалами по этому, с позволения сказать, делу.
– Конечно, учитель! – мгновенно согласился Ламберт. – Я и сам хотел заехать, подлататься…
– Обещаю, – скупо добавил Геральт. – И первое, и второе.
– Все, езжайте, – Весемир коротко взмахнул рукой и сел в машину. Через несколько секунд та тронулась.
Ламберт зачем-то проверил, хорошо ли заперт багажник – и так было ясно, что хорошо, – и скользнул за руль. Геральт тоже не стал мешкать.
– Куда? В Коблево? На кручу? – на всякий случай уточнил Ламберт.
– Угу, – промычал Геральт. – Только будь добр, плавненько. Без экстрима.
– Как скажешь, – вздохнул Ламберт и повернул ключ зажигания. Джип с готовностью завелся и профилактически газанул.
«Дурацкое дело, Весемир прав», – подумал Геральт невесело.
Он никак не мог понять, почему так всколыхнула душу смерть девчонки-лонгера.
В полном молчании ведьмаки проскочили Беляры, Южный и Сычавку. Немного не доезжая до начала спуска к коблевской дамбе, Ламберт съехал с трассы прямо в траву на обочине и некоторое время осторожно ехал в направлении обрыва. Метрах в тридцати от него остановился и заглушил двигатель.
Геральт, не проронив ни слова, вышел из машины, вынул лопату из багажника, походил немного, выбирая место, снял куртку, потом рубашку и принялся за работу. Копал он надрывно и неистово, не экономил сил, поэтому управился быстро.
Все это время Ламберт просидел на краю обрыва, бездумно глядя на море и жуя травинку. Он не предлагал товарищу помощь: тот все равно отказался бы. Это ведь слово ведьмака Геральта было произнесено там, на комбинате. Значит, ведьмак Ламберт тут ни при чем, максимум, что он может сделать, – сочувствовать и не мешать.
Впрочем, ведьмаки лишены чувств, это общеизвестно.
Когда неподалеку от обрыва вырос невысокий, едва по колено, продолговатый холмик, Ламберт встал и подошел к замершему рядом Геральту. Тот какое-то время молчал, потом негромко, словно стесняясь чего-то, пробормотал: «Покойся с миром…», размахнулся и швырнул лопату с обрыва. Спустя пару секунд внизу тихо чавкнуло – лопата воткнулась не то в песок на пляжике, не то в глинистый склон.
Мгновением позже ощутимо дрогнула земля под ногами, а через десяток-другой секунд накатил странный далекий то ли гул, то ли рокот.
Ведьмаки настороженно переглянулись.
– Море! – выразительно произнес Геральт, стоящий лицом к обрыву.
Ламберт так поспешно повернул голову, что захрустели шейные позвонки.
В море действительно что-то происходило. С высокого обрыва было видно далеко-далеко, гораздо дальше, чем с пляжа. В добром десятке километров от берега взволновалась вода, изменила цвет, забурлила, пошли по поверхности неровные волны, сталкиваясь друг с другом и расползаясь в разные стороны, – к Кинбурну, к Одессе, в открытое море. И, конечно, в направлении берега. Примерно через минуту Геральту показалось, что огромные массы воды вспучиваются и начинают медленно возноситься к небу, но еще минуту спустя он сообразил: из моря что-то всплывает. Что-то невообразимо огромное, выпуклое, серое, испещренное мириадами более темных, чем основной фон, точек. Так мог бы восставать из глубин исполинский шар километрового диаметра или даже больше. Но все-таки это был не шар: в конце концов у выпуклости обозначились края, продолжавшие возноситься над морем все выше и выше. Снизу в свою очередь обнажилась выпуклость, симметричная верхней.
– Ни фига себе… Кибердиск! – ошеломленно выдохнул Ламберт.
Напарник был совершенно прав: взмывшее из глубин нечто действительно выглядело как кибердиск, неописуемо громадный кибердиск. Геральт попытался прикинуть, каков же его диаметр. На глазок выходило не менее трех километров.
– Это что же? – протянул Геральт мрачно. – Никак, Гость собственной персоной?
Даже на таком большом расстоянии было отчетливо видно, что с купола в море рушатся целые водопады воды, быстро, впрочем, иссякающие. Диск поднимался все выше и выше, а к берегу стремительно катили несколько волн одна другой круче.
– Не смыло бы нас, – забеспокоился Ламберт. – И не сдуло… Сейчас, небось, воздушная волна нагрянет.
– А ведь он идет на нас, на берег, – заметил так и не оторвавший взгляда от Гостя Геральт.
Ламберт всмотрелся – диск действительно приближался, пока еще медленно, но и высоту набирать он тоже не прекратил.
Как же он был огромен! Уже и волны с шумом поглотили пляж и вспенились у подножия обрыва, и шквальный ветер задул с моря, срывая со свежей могилы горсти рыхлой земли и едва не унеся одежду Геральта, а ведьмаки продолжали стоять перед обрывом и глядеть на Гостя, не в силах отвести глаза.
Джип жалобно поскрипывал на ветру и дважды пиликнул сигнализацией. Наверное, ему тоже было страшновато.
Исполинский диск закрыл собою добрую четверть неба. От первоначального направления на север он все больше отклонялся к западу и возносился все выше, а кроме того он, по всей вероятности, еще и двигался со стабильным ускорением. Поэтому видимый его размер скоро начал уменьшаться. Минут через пять он уже выглядел как темный овал над Одессой и продолжал стремительно удаляться, пока еще через пять не растаял в быстро нарождающихся белесых облаках.
Ветер ослаб, хотя отдельные порывы все еще налетали. Волны оставили в покое пляж; отразившись от берега, они уходили на юг, в открытое море.
Ламберт задумчиво глядел в сторону распухающих над Одессой облаков.
– Это что же? – спросил он нерешительно. – Вот эта вот махина
