class="p1">Я даже уже не считал убийства, смысла не было. Точно больше сотни, ведь чего только стоят три сбитых транспортника, полностью забитые пехотой. Это уже не было похоже не обычную битву, это была бойня. Сейчас мы уже побеждаем, непонятно только, каким чудом мы побеждаем, но факт остаётся фактом.
Возможно, дело в самоуверенности противника. Они думали, что, ударив ракетой по участку бункера, они смогут лишить этих людей боевого духа. Они оказались правы, люди почти потеряли надежду. Вот только крыса, загнанная в угол, в десятки раз опаснее. Тут оказался тот же эффект. Это оказалась настолько подлая война с нашей стороны, что становилось жутко.
Какие-то отряды противника тупо заманивались в проходы, где света не было, а тепловизоры из-за специально настроенных под температуру человеческого тела потоков воздуха не могли показать врага. Там их вырезали вообще без шума. Они пропадали в темноте, даря защитникам бункера, города, этой маленькой страны новое снаряжение.
Какие-то встречались лоб в лоб, из-за чего пехота противника на некоторое время оказывалась в замешательстве и теряла минимум треть от своих сил. Все они не понимали, как при такой панике в эфире отряды могут так хорошо действовать.
И подобных случаев было очень много. За некоторыми просто невозможно было уследить.
А все самолёты, что летели к нам со стороны одиноко-стоящей горы быстро и расчётливо уже сбивались мною. Сначала я даже удивлялся, как так может быть, что я уже больше двадцати раз перезаряжаю пушку, а снаряды всё ещё есть. Но ответ на вопрос оказался просто невероятно прост — почти все боеприпасы из оборонительной системы распределялись в специальных отсеках в бункере. Вот и было принято решение, что из всех уничтоженных установок необходимо перевести снаряды в используемую мною.
Этими людьми можно только восхищаться. Упёртые бараны, которые готовы сдохнуть, но не сдаться.
Через некоторое время высота, а установка реально находилась на небольшой возвышенности, оказалась очень мощным опорным пунктом. Руины торгового центра полностью сравняли с землей, так что от них вообще ничего не осталось. Отряд, который прикрывал из пулемётов уже огромную впадину, был полностью погребён под завалами их прикрытия.
Жаль было тех ребят, они чётко и слаженно отрабатывали по каждой цели, вот теперь только мы и сами могли прикрывать самый большой вход в бункер, его было целиком и полностью видно. Но без них эта задача усложнялась на порядок.
Какофония в эфире при этом даже не думала заканчиваться. Крики, маты, истерики, какие-то глупые приказы. Всё это очень сильно давило на психику защитникам, в теории, но они словно и не слышали всего того, что бурлило в эфире. Это очень странно, ведь боец, с трупа которого я снял шлем, был настроен именно на эту волну.
Пока было временное затишье, наступающие решили несколько отступить, чтобы перегруппироваться, я более внимательно послушал, что именно происходит в эфире. Команд никаких не подавалось, вообще, вот только некоторые фразы повторялись по несколько раз. Не циклично, но они после первого раза теряли свой смысл. Например, крик девушки: «Они вырезали нас всех!» — я точно слышал около пяти раз. Причём голос был один и тот же.
Тут особо долго придумывать нечего. Что для противника казалось откровенной паникой в эфире, то для обороноспособных городских бойцов был шифр. Не каждая фраза обозначала команду, некоторые, по всей видимости, были специально включены в эфир только ради видимости паники. А вот часть из всех этих «криков» была зашифрованными командами, вот только какими именно, стоило ещё узнать, увы, меня в это не посвящали, так как я — самостоятельная боевая единица.
Когда моё сознание окончательно вышло из подобия боевого транса, я решил осмотреться вокруг. Десятки горящих остовов техники, несчитанное количество мертвецов, остатки города превратились в ничто. То, что произошло сейчас… это был просто ад. При этом этот ад и не думал заканчиваться. Раунды будут начинаться вновь, будут ещё накаты со стороны противника.
Всё ещё за высоким барханом продолжала отрабатывать артиллерия противника, нанося удар за ударом то по нашей позиции, то в случайную точку города, пытаясь пробиться через огромный слой песка и укреплённого бетона. Конечно же, у них ничего не получалось, но такая настырность достойна похвалы.
В один момент я чуть не прозевал очередной налёт авиации. Уже примерно с полчаса моя установка оставалась единственной из всей системы ПРО и ПВО города. Страшно представить, что случилось бы тут со всеми, если бы меня тут не было.
— Нуль, — подошла ко мне раненная вскользь осколком в лоб Алисия, весьма устало положив мне на плечо руку, ещё более устало говоря. — Боеприпасов в установке почти не осталось… — сказала она мне весьма удручающую вещь, ибо система управления установкой показывала только текущий боезапас, который был заряжен. — Эта высота — последняя оборона населения. Они, кстати, почти всё уже перешли через тоннели… через другие, немного углублённые, — быстро она ответила на мой не заданный, но нарисовавшийся в глазах, вопрос, — и почти достигли другого, менее уютного, но скрытого от глаз бункера.
— Что будете делать вы? — спросил я, обернувшись к ней боком, продолжая держать панель управления установкой своей рукой.
— Тем, что тут остались живые… пояснений не требуется, — она кивнула в сторону приоткрытой дверцы. — Было приказано из последних сил держаться и отвлекать на себя внимание.
— Это хорошо и хреново одновременно… — нахмурился я, придумывая весьма опасный для оставшихся в живых план.
— Меня пугает твоё лицо. Ты что задумал?
— Если хотите весьма надолго прекратить нападки со стороны правительства, то нужно разобраться с противником во-он на той горе, — указал я подбородком в единственный ориентир во всей округе.
— Говорят, что уже как-то раз пытались… — начав весьма отстранённо свой рассказ, Алисия весьма серьёзно продолжила. — Тогда около нескольких сотен погибло от огня невероятно мощных боевых машин. Там они успели возвести маленький лагерь, замаскировав его в руинах какой-то старой деревни, но на наших внезапно напали боевые роботы, с первого залпа маленьких, но каких-то невероятных ракет накрыв огнём почти всю территорию. Те, кто смог выжить, пытались контратаковать, но тогда противники отступили, оставив одного в прикрытии. Вот он, он совершил просто невозможное. Наше оружие его пробивало, слабо, но пробивало. Но он пустил ракеты сам на себя, чтобы убить всех, кто был в округе. Потом там уже не было живых. Вроде это были ПЭСы… но могу ошибаться. Никогда их не видела.
— А как эти боевые машины назывались или выглядели? — решил я уточнить, так как нечто подобное я слышал из её уст, что её спасли сын и отец Энджело в подобных боевых машинах.
— Свидетелей нет, —
