на тот момент с Дашей уже расстались, так что я думал, он откажет. Но он согласился. Не могу поверить, что он работает на И-чан! Может, всё-таки совпадения? — с надеждой добавил Левшин.
Вот это и следовало выяснить. И как можно скорее.
«Придётся тебя использовать, как живца», — написал я.
— Меня⁈ — прочитав, всполошился Михаил. — Нет, ты что, с ума сошёл⁈ И каким образом?
«Скажешь ему, что собираешься его выдать. Что понял, кто он. Потребуешь денег. Много».
— Яр, он ведь меня убьёт! — дрогнувшим голосом сказал Левшин. — И мы ему помешать вдвоём не сможем. Человек на предпоследнем курсе Менториума. Он алхимаг!
И снова Левшин был прав. Но это вовсе не значило, что нужно опустить руки. Или что Шмидта нельзя одолеть. Всегда есть тот, кто сильнее. Или то, что сильнее.
«Предоставь это мне», — написал я.
— Так что я сейчас должен делать? — нахмурился Михаил.
«Пока ничего. Завтра к этому вернёмся. И никому ни слова!»
Парень кивнул с явным облегчением. Он был рад отсрочке.
Дома я отправился искать отца. Слуги подсказали, что князь находится в розовой гостиной — небольшой комнате, отделанной мрамором. Там Николай часто коротал время, когда выдавалась свободная минутка. Что случалось нечасто.
Едва я постучал, раздался его голос:
— Входите!
Открыв дверь, я заглянул внутрь и увидел алхимага, сидевшего в кресле с высокой спинкой за маленьким восьмиугольным столом, на котором помещалась только шахматная доска.
Напротив чародея развалился на другом кресле большой енот! Одной лапой он задумчиво почёсывал себя за ухом, а другой барабанил по подлокотнику.
— А, Ярослав! — улыбнулся Николай. — Заходи, садись. Мы тут с Геной пытаемся обставить друг друга в шахматы, как видишь.
Я подошёл к третьему креслу и опустился в него, глядя на удивительного енота.
— Привет, Яр, — проговорил вдруг тот, не сводя взгляда с доски, на которой осталось меньше половины его фигур и чуть больше — чёрных, которыми играл Николай. — Как дела? Может, подскажешь, как ходить, чтобы сбить спесь с твоего отца?
— Думай сам, — усмехнулся алхимаг. — И не делай вид, что не продумал всё на три хода вперёд.
Ясно: это чур князя! Видел я его впервые, хотя они с настоящим Ярославом, похоже, были знакомы.
— Именно так мне и казалось, именно так и казалось, — покачал головой енот. — Но кое-кто, похоже, продумывает свои действия гораздо дальше. Ладно, рискну!
Он схватил стоявшую справа ладью и передвинул её на три клетки вперёд.
— Предсказуемо, — ухмыльнулся Николай. — Яр, ты чего хотел?
Я покосился на енота.
— Не смущайся Геннадия, — сказал отец, подавшись вперёд и глядя на доску. — Он хранит тайны не хуже могилы.
— Гораздо лучше, — отозвался тот.
— Или так, — кивнул Николай и передвинул коня.
Енот зашипел, подпрыгнул в кресле, сделав сальто назад, а затем опустил голову к самому столику, вылупившись на фигуры.
— Какое коварство! — процедил он, двигая ушами. — Нет, вы только подумайте! И это человек, для которого я столько раз рисковал жизнью!
Николай откинулся в кресле и повернул голову ко мне.
— Ну, выкладывай. Не просто ж так ты пришёл.
Я протянул листок, на котором заранее написал свою просьбу.
Прочитав, алхимаг сдвинул брови.
— Ты прав, я добыл в тот раз не только сердце, но и некоторые другие части василиска. Но зачем тебе глаз⁈ Ты ведь знаешь, как действует взгляд этой твари? И насколько он опасен.
Я кивнул. Потому-то глаз и был мне нужен.
— Тебе придётся объясниться, — сказал Николай, возвращая мне листок. — И говори только правду!
Этого ответа я ожидал. Поэтому протянул другую записку.
— Серьёзно? — удивился отец, пробежав взглядом строки. — Решил писать проект по василискам? Ну, знаешь… И тебе разрешили?
Я пожал плечами. Мол, почему бы и нет?
— Это слишком опасно. Только под моим присмотром. Один взгляд в глаз этой твари, и ты застынешь, словно статуя. А если не принять меры, спустя секунд двадцать твоё сердце остановится. Я не собираюсь тобой рисковать.
Пришлось подать третью записку.
— Ого, да ты ко всему готов, как я погляжу! — усмехнулся отец. — Ну, что ты там… Так-так…
Енот передвинул слона по белой диагонали. Николай бросил взгляд на доску поверх бумажки. Подался вперёд и поставил ферзя рядом с вражеским конём.
— Шах и мат!
Енот вылупился на стол, замер, а потом вдруг завертелся, словно юла, издавая пронзительное шипение, перемежающееся фырканьем.
— Я не могу играть, когда смотрят! — возопил он, резко остановившись. — Ярослав меня сбил! Требую реванша.
— В другой раз, — качнул головой Николай. — Мне нужно кое-что обсудить с сыном. Если не возражаешь.
— Возражаю — не возражаю… Кого это волнует⁈ — обидчиво проговорил енот и тут же исчез.
Отправился в подпространственный Карман.
Николай поднялся и сделал мне знак следовать за ним.
— Идём. Я покажу тебе то, что ты просишь. Чтобы ты в полной мере осознавал, чем грозит тебе задуманное. Что бы это ни было.
Вскоре мы оказались в лаборатории. Алхимаг поставил на стол прозрачный контейнер, затем отпер большой стазисный шкаф для хранения органики и, порывшись на полках, извлёк из него маленькую медную шкатулку.
— Не трогай, — предупредил он, поместив её в контейнер.
После чего отправился в дальнюю часть помещения и через минуту вернулся с белой мышью в руке. Опустив зверька туда же, где находилась шкатулка, он аккуратно поднял медную крышку и сделал два шага назад.
— Смотри, — сказал Николай. — Но ближе не подходи.
Я пристально наблюдал за тем, как грызун настороженно понюхал воздух, а затем двинулся к шкатулке.
— Внутри лежит один из глаз василиска, — прокомментировал алхимаг. — Уменьшенный, разумеется. Так проще работать. Смотреть на него нельзя. Сейчас увидишь, почему.
Мышь подошла к шкатулке, приподнялась, поставила передние лапки на край и заглянула внутрь.
В тот же миг всё её тело вздрогнуло, шерсть встопорщилась, словно по зверьку пропустили электрический разряд, и грызун замер, выпучив крошечные глазки-бусины.
— Полный паралич, — удовлетворённо сказал Николай. — Она даже не дышит. Ну, не будем зря тратить материал, — с этими словами он сделал два шага к столу, захлопнул шкатулку, а затем коснулся указательным пальцем мыши.
Спустя пару секунд она испуганно дёрнулась и попятилась.
Отец ловко поймал её
