за хвост.
— Теперь ясно, почему работа с подобными вещами смертельно опасна?
Я кивнул. В рисках никто и не сомневался. Однако глаз мне всё равно был необходим.
— Хорошо. Надеюсь, твой преподаватель тоже это понимает и не будет настаивать на экспериментах. Уверен, твою работу можно написать и без них.
С этими словами он двинулся в сторону клеток, унося мышь.
Я же быстро подступил к контейнеру, открыл шкатулку, зажмурившись, достал из неё упругий гладкий шар размером с теннисный мячик — ох, и тяжёлый же! — и сунул его в карман. А затем опустил крышку и поспешно отошёл обратно.
Николай вернулся спустя несколько секунд. Взял шкатулку, убрал её в шкаф и повернулся ко мне.
— А ещё лучше, выбери какое-нибудь другое существо, — посоветовал он. — Не все же твари смертельно опасны. И тогда я с удовольствием предоставлю тебе ингредиенты для опытов. Если они у меня окажутся, конечно.
Когда я ехал следующим утром в школу, в кармане у меня лежала коробка, внутри которой был закреплён зрачком вверх глаз василиска. Пришлось зафиксировать его с помощью клея. Действовал я наощупь. Самым сложным оказалось определить, где у глаза радужка. К счастью, она слегка выступала — словно линза. С противоположной стороны чувствовались обрезанные остатки мышц и зрительного нерва. На это я и ориентировался. Теперь оставалось лишь уповать на то, что глаз размещён в коробке правильно и смотрит вверх, а не куда-нибудь вбок. К сожалению, узнать это прежде, чем Шмидт откроет коробку и заглянет в неё, было невозможно. И, если я напортачил, он непременно прикончит нас с Михаилом.
Третьим уроком была криптозоология. К нашему общему удивлению, ментор Шестаков не стал в очередной раз грузить нас конспектами. Вместо этого он вынес из лаборантской большую пузатую колбу и водрузил её на металлическую треногу в центре стола. Затем вытащил шесть зеркал и установил их вокруг склянки. Всё это он проделывал в полном молчании под пристальными и любопытными взглядами студентов.
Наконец, профессор повернулся к нам и заговорил:
— Полагаю, вы слышали о подпространственном мире, который называется Джиннистан. Кто может сказать, чем его обитатели принципиально отличаются от существ других реальностей, куда алхимаги наведываются для охоты?
Руки подняли почти все. Каждый раз я поражался тому, как много мои одноклассники знали. Впрочем, напрасно, ведь аристократов готовили к пути воинов и чародеев с самого рождения. Мне же приходилось постоянно читать, загружая в память тонны информации.
— Пожалуйста, — вызвал Шестаков нашего старосту, долговязого брюнета из рода Черкасовых.
Тот быстро поднялся, вытянулся, прижав руки к телу, и выпалил:
— Обитатели Джиннистана имеют условно-материальную оболочку, профессор!
— Иначе говоря? — чуть наклонил голову Шестаков.
— Они являются духами!
— Ну, это вы, конечно, совсем опростили, — поморщился ментор. — Есть более точный термин. Вам он известен?
— Известен, профессор, — запнувшись, ответил Черкасов. — Астралы.
Шестаков одобрительно кивнул.
— Совершенно верно. Садитесь. А означает это слово то, что жители Джиннистана в нашем мире невидимы. Есть ли способы их обнаружить? Или, если угодно, проявить? Конечно. И сегодня я продемонстрирую вам, как это делается, на примере саламандры.
По классу прокатился восторженный вздох. Шестаков дождался, пока восстановится тишина, и продолжил:
— Саламандра, как и ряд других астралов, вроде ифритов, маридов или джиннов, относится к так называемым элементалям. Её стихия — одна из важнейших в алхимии — огонь. Это существо не просто может жить в огне, оно способно его порождать. Не нужно путать её с нашим земноводным, которое выделяет влагу из кожи, выигрывая время, чтобы спастись из пламени. Саламандра, о которой я говорю, может как потушить огонь, так и создать его. Поймать её непросто. Тем не менее, одна у нас имеется, и сейчас мы на неё посмотрим.
С этими словами ментор подошёл к окну и раздвинул тяжёлые, плотные шторы. Класс залил яркий солнечный свет.
— Смотрите! — профессор указал на установленную в центре стола колбу.
Все студенты дружно уставились на неё, буквально задержав дыхание.
Оказалось, что зеркала были выставлены таким образом, чтобы отражать свет, перенаправляя его прямо в сосуд.
Спустя несколько секунд внутри колбы начало проявляться чёрное с жёлтыми пятнышками существо, похожее на ящерицу с округлыми формами!
— Она всё это время была в сосуде! — восторженно шепнул мне на ухо Левшин.
Прошло ещё немного, и саламандра полностью материализовалась. А затем вдруг вспыхнула трепещущим огнём.
Студенты дружно ахнули.
— Тишина! — раздражённо прикрикнул Шестаков. — Нет повода нарушать дисциплину. Сейчас вы видите не только саламандру, но и способ её подчинить. Отлов этих тварей происходит как раз с помощью солнечной ловушки. Так что не пытайтесь её схватить, если на небе тучи, — ментор растянул рот в кривой ухмылке, служившей у него обозначением того, что он пошутил. — Саламандра является символом чистоты, праведности и стойкости. Её часто используют в качестве эмблем и геральдических элементов. Поднимите руки, у кого это существо имеется на родовом гербе?
Человека три подняли руки. Михаил толкнул меня в бок.
— Ты чего⁈ Поднимай!
И верно, на гербе Мартыновых, помимо феникса, было маленькое изображение саламандры в нижнем поле геральдического щита.
Обведя взглядом класс, ментор остановился на мне.
— Ярослав Мартынов, — сказал он. — Если бы я спросил, каков девиз вашего рода, а вы могли бы говорить, то ответили бы, что он звучит так: «Горю, но не сгораю». И это как раз то, за что саламандра пользуется такой популярностью. Никакие превратности судьбы не способны её сломить, заставить сдаться. Очень надеюсь, что вы, господин Мартынов, будете достойным носителем своего девиза.
А теперь давайте запишем, для чего алхимаги так стараются и рискуют жизнями, отлавливая саламандр.
Прежде всего, ценится их кожа, конечно. Из неё изготавливают огнеупорную защиту для тех, кто не владеет магией, а также — для боевой техники. Одного квадратного сантиметра вполне достаточно, чтобы обезопасить экзодоспех типа «Витязя». Для «Ратибора» или «Водяного» нужно в полтора раза больше. Таким образом, чем крупнее саламандра, тем она дороже. Например, та, что вы видите в колбе, считается маленькой. И всё же, стоит она несколько миллионов золотых рублей. Поблагодарим ректора за то, что любезно отловил её и предоставил для школьных нужд.
Слушая ментора, я невольно вспомнил день, когда сгорел в туалете детского дома. Вот бы мне быть саламандрой! А ещё лучше — иметь изготовленный из её кожи артефакт.
Правда, тогда я не попал бы в этот чудесный
