— Он всё знает, он такой умный, а почему он тогда валяется там, как дохлый пёс?! — огрызнулась Кенди.
— Знаешь, старейший, мне неожиданно пришла в голову одна интересная мысль, — задумчиво протянул Квон. — Они с Лизой были очень дружны. А что, если круг предала не только Лиза?
— Ты совсем мозгов лишился, урод косоглазый! — вызверилась Кенди, выхватывая из ножен мачете.
— Лиза точно так же пыталась оскорбить его и сделать всё, чтобы он ушёл, — продолжал гнуть своё Квон.
Стоявшие рядом с Кенди воины разом насторожились и медленно сдвинулись так, чтобы девушка оказалась в середине круга. Каждый из воинов внимательно следил за её движениями. Оперевшись на свой неизменный посох, старейший вонзил в девушку долгий, немигающий взгляд и, помолчав, тихо спросил:
— На чём тебя подловили, девочка? Что тебе пообещали такого, что ты не получила у нас?
— Не понимаю, о чём вы, — тихо ответила Кенди, затравленно оглядываясь.
— Не надо лгать мне, девочка. По сравнению с моей силой, ты всего лишь ребёнок. Скажи правду сейчас, и я позволю тебе уйти живой.
— Только попробуй, старый извращенец, я из тебя фарш сделаю, — зарычала девушка, замахиваясь на него мачете.
Воины расступились в разные стороны, обнажая оружие. В этот момент из-за скалы показался вертолёт, на который указывал старейший. За разговором они успели забыть о нём. Машина зависла над поляной, и с борта сбросили тросы. По ним медленно, явно в первый раз, соскользнули шестеро, у троих из которых в руках было автоматическое оружие.
Стоявшие вокруг воины быстро разошлись, занимая позиции за спиной старейшего. Подобрав тросы, вертолёт ушёл в сторону деревни, где и сел, судя по стихающему вою винтов. Воспользовавшись тем, что про неё забыли, Кенди быстро присоединилась к вновь прибывшим, окончательно расставив все точки. Удручённо кивнув, старейший внимательно посмотрел на высокого, импозантного вида мужчину и, вздохнув, громко сказал:
— Давно не виделись, ночной бродяга.
— Давненько, солнечный зайчик, — усмехнулся в ответ мужчина, делая шаг вперёд. — Ну что? Будете сопротивляться или просто отдадите нам круг? Прежде чем ответить, внимательно посмотрите на этих ребят и на то, что у них в руках. Оцените свои шансы трезво.
— Ты настолько потерял совесть, что готов презреть главное правило боя? Забыл, что у круга сражаются только силой на силу?
— Сила на силу, кулак на кулак, клинок на клинок. Чушь собачья! Кто сильнее, тот и прав. Господь создал людей разными, а мистер Кольт уравнял их в правах. Уходите. И останетесь жить. Я не собираюсь торчать здесь вечно.
В этот момент над поляной раздалось три выстрела подряд, и трое автоматчиков рухнули в траву. Из-за кустов медленно вышел индеец по имени Дункан, сжимая в руках одну из винтовок, собранных в качестве трофеев. Держа на прицеле оставшихся четверых пришельцев, он быстро собрал выпавшее из рук убитых оружие и, закинув его на плечо, вернулся на сторону хранителя.
Молча отвесив старейшему глубокий поклон, он чуть улыбнулся и громко, так, чтобы услышали все, сказал:
— Ближнего круга я не удостоился, но за порядком приглядеть могу. Не беспокойтесь, всё пойдёт по правилам.
Ещё раз поклонившись, он так же бесшумно скрылся в кустах, из которых появился несколько минут назад. Проводив его взглядом, старейший улыбнулся и, повернувшись к человеку, которого он назвал ночным бродягой, спросил:
— Ну, что теперь будешь делать? Как видишь, закон остался в силе. Ты готов сойтись с моими воинами, как положено?
— Нас всего четверо, — мрачно ответил пришелец.
— Тогда уходите.
— Ну уж нет. Пройдёт немного времени, и всё снова изменится, — решительно усмехнулся ночной бродяга, и, словно в ответ, где-то далеко грохнул одиночный взрыв.
Удивлённо оглянувшись, ночной бродяга растерянно посмотрел на своих подручных и, обернувшись к хранителю, спросил:
— И что это было?
— Крушение твоих очередных надежд. Вашу передвижную лабораторию заминировали. Так что, теперь вам осталось только драться, — раздался хриплый, похожий на карканье голос, и из пещеры, пошатываясь, вышел Араб. — Не ожидали увидеть меня, сенатор? Я должен был догадаться, что за всеми этими делами стоите именно вы. Но ничего, теперь это уже неважно. Мы встретились, остальное — мелочи.
— Ты! — с яростной ненавистью зашипел Ливински. — Как же ты мне надоел, проклятый наёмник.
— Не могу не признать, что это чувство обоюдно, — насмешливо поклонился Араб.
— Зачем ты встал? — спросила хранительница, быстро подходя к нему.
— Болеть и умирать я буду потом. Сейчас я нужен здесь. Этот подонок — мой, и драться он будет только со мной, — упрямо покачал головой Араб.
— Ты с ума сошёл?! На ногах еле держишься, — попыталась возмутиться женщина, но бывший наёмник, молча отодвинув её в сторону, медленно направился к камню.
— Что ты собираешься делать, брат? — настороженно окликнул его старейший.
— То, что должен, — усмехнулся Араб и, подойдя к камню, тихо прошептал:
— Ты втянул меня в это, чёртов булыжник, поэтому теперь тебе придётся помочь мне.
Положив ладони на камень, он тяжело опёрся на руки и, сосредоточившись, потянулся сразу ко всем стихиям. Медленно сплетя их потоки, он окунулся в ярко заполыхавшее над камнем пламя, заставившее всех стоявших на поляне охнуть и испуганно отшатнуться. Он и сам не знал, откуда пришло это знание, но был абсолютно уверен, что поступает правильно.
Минута за минутой полыхало пламя, а он продолжал омываться потоками стихий, жадно впитывая их каждой клеточкой своего тела. Наконец, почувствовав, что буквально ожил, Араб распустил плетение и, выпрямившись, повернулся к пришедшим. Стоявшие рядом с хранителем воины ахнули. Перед ними стоял тот Араб, которого они так хорошо помнили. Спокойный, уверенный в своих силах, немного ироничный и полностью готовый к схватке.
— Итак, бродяга, или вы предпочитаете, чтобы вас называли сенатор? Вы готовы встретиться со мной в открытом бою?
— Ты хоть знаешь, на что ты нарываешься, глупец? — презрительно процедил сенатор.
— А какая разница? Чем опаснее, тем веселее. Разве не так, великий и ужасный ночной бродяга? — рассмеялся в ответ Араб.
— Мастер, позвольте я это сделаю, — неожиданно влезла в их разговор Кенди. — Я давно об этом мечтаю.
— Попробуй, — кивнул сенатор, с непонятной интонацией в голосе.
— Знаешь, а я не удивился, когда узнал, что ты переметнулась, — чуть усмехнувшись, сказал Араб. — Такие, как ты, готовы на всё, лишь бы всему миру доказать свою крутость. В своём стремлении вы даже не замечаете, как становитесь посмешищем. Воинствующий феминизм — не более чем очередное извращение больного разума кучки неудачников.
