Небольшой коридор вывел в залитое светом люминесцентных ламп помещение. Здесь они остановились, ожидая Стольника.
Группа взводного задерживалась. Появилась возможность осмотреться.
Первое, что бросилось в глаза, были огромные мониторы на стенах. Широкоформатные экраны не показывали ничего, кроме ежесекундно меняющихся колонок зелененьких цифр и ломаных линий графиков. Тоже — ядовито-зеленого цвета.
Ухо так и вперился взглядом в настенные видеопанели. Несколько секунд сержант внимательно изучал информацию.
— Ишь ты, — наконец проговорил он. — Котировки тресов подросли еще на двенадцать пунктов!
Борис, ничего не понимавший в мудреном переплетении графиков и матричной цифирной сеточки, удивленно смотрел вокруг.
Прямо перед ними располагался необъятный компьютерный зал, разбитый невысокими перегородками из стекла и пластика на множество ячеек.
В офисных сотах, словно в клетках, сидели за мониторами мужчины и женщины в безупречных деловых костюмах и с неискренними, приклеенными какими-то улыбками на лицах.
Ну да, с чего бы им веселиться-то? Каждый был прикован к рабочему месту цепью. Начищенной, блестящей. И на каждом — ошейник белого цвета.
— Тоже тресы? — растерянно пробормотал Борис.
— Ага, здешние белые воротнички, — с насмешкой пояснил Ухо. — Менеджерский состав и специалисты трес-базы. Эксперты, консультанты, оценщики, регистраторы, брокеры, медики, психологи, маркетологи… Высококлассные профи, между прочим. Они своим хозяевам такие бабки приносят.
— И они здесь работают без охраны?
Кроме тресов за компами он никого больше не видел в этом зале.
— Наверх глянь, — поднял подбородок сержант.
С потолка свисали целые гроздья видеокамер. Ну, тогда конечно… Тогда все понятно… Охрана конечно же имеется. Просто она не маячит на виду.
Борис с завистью вздохнул. В его хуторе нормальных камер не хватало даже для наблюдения за внешним ограждением, а тут…
— В рабочих столах вмонтированы микрофоны, — добавил Ухо. — Так что, кому надо — тот все видит и все слышит.
— Ясно, — вяло отозвался Борис.
— Очень удобно, — продолжал комментировать Ухо. — Платишь зарплату одному надсмотрщику, а десять спецов-тресов вкалывают бесплатно.
— Один к десяти, — прикинул Борис. — Не очень пыльная работенка у здешних охранничков. Тем более если с камерами и микрофонами…
— Угу, — согласно кивнул Ухо, — не пыльная и вполне себе нормально оплачиваемая. Но оно того стоит. Тресы понимают, что за любую оплошность и любое нарушение придется ответить. Уж не знаю, как там у вас на хуторах, а здесь действует только метод кнута. Пряников тресам не положено. Отсутствие наказания — для них уже пряник.
— И это работает? — Вообще-то Борис не был специалистом в области стимулирования тресов. Потому и спросил.
— Еще как работает! В наше время страх — самая дешевая, а значит, экономически обоснованная мотивация. Эти ребята, прикованные к компьютерным столам, — идеальный офисный персонал. Дисциплинированные, работоспособные. И неподкупные к тому же, что среди свободных граждан — редкость.
— Неподкупные? — удивился Борис. — В смысле?
— В прямом. Не берут взяток.
— А им дают?
Ухо хмыкнул.
— Не забывай, Берест: это — первичная база регистрации и удаленной торговли тресами. Здесь любой товар при желании можно так приукрасить, что его не глядя оторвут с руками за две цены. Потом репутация базы, конечно, пострадает, но… Короче, она не страдает. Желания выдать необъективную информацию у тресов-экспертов не возникает и возникнуть не может в принципе. И пробудить в них такое желание не-воз-мож-но.
— Из-за этого? — Борис взглядом указал на камеру.
— Ну, вообще-то не только. По закону тресам не положено иметь личного имущества и денежных средств. Им запрещено появляться в торговых точках и самостоятельно приобретать товары. Так зачем им деньги? Деньги для них — источник лишних проблем. А кому нужны проблемы? Никому. Вот и выходит, что тресы — самые что ни на есть независимые эксперты и неподкупные работники. Ага, а вот и наши!
Из соседнего прохода появились наконец хэдхантеры под предводительством Стольника. Охотники ввели в зал еще десяток пленников. Тоже остановились. Хуторяне и дикие, попавшие в одну цепную связку, настороженно озирались вокруг.
Взводный вошел в ближайшую ячейку-кабинетик. Сел в кресло напротив женщины с фальшивой улыбкой на печальном лице и с ошейником на шее. Женщина была некрасивой и немолодой. Красивые и молодые трéски востребованы в других сферах.
Сотрудница трес-базы нервно подняла глаза вверх — на камеры. Непроизвольное движение, выработанное уже, наверное, на уровне рефлексов. Так забитая собачонка постоянно оглядывается на строгого хозяина. Гость-хэдхантер чувствовал себя здесь увереннее, чем хозяйка тесной рабочей клетушки.
Беседа длилась недолго. Женщина за прозрачной пластиково-стеклянной перегородкой — даже издали было видно, как она старается быть любезной и обходительной и как неестественно это у нее выходит, — что-то быстренько настучала на клавиатуре. Стольник подписал несколько бумаг. Затем вынул из кармана небольшую пластиковую карточку и вложил ее в щель считывающего устройства, вмонтированного в стол. Ридер заглотнул пластик, задумчиво пожевал секунду-другую и вытолкнул обратно.
Борис вытянул шею.
— Чего это он там делает?
— Вносит плату за обслуживание, — объяснил Ухо. — Перечисляет безналичный взнос. Регистрация, пользование общефедеральной компьютерной системой и размещение информации о товаре стоит денег, и притом немалых. Собственно, трес-база и существует за счет этих средств.
Борис еще раз обвел взглядом компьютерный зал, огромные мониторы на стенах, камеры на потолке.
— Неплохо, я смотрю, существует.
— Неплохо, — согласился Ухо. — Все, что связано с трес-рынком, существует очень даже хорошо.
Стольник покончил с формальностями, и по лабиринтам из пластика и стекла погнали товар. Первая группа, вторая, третья…
Закрутился-завертелся хорошо отлаженный конвейер.
С каждым пленником поочередно работали несколько специалистов трес-базы, так что хэдхантерскому конвою приходилось сопровождать своих подопечных по компьютерному залу-улью из сота в сот, то отцепляя от общей цепи, то прицепляя к ней вновь.
Иногда, хотя и очень редко, во взглядах сотрудников базы проскальзывало что-то похожее на сочувствие. Впрочем, ни словом, ни действием поддержать товарищей по несчастью никто не пытался. Еще бы! Под камерами-то и перед микрофонами.
