Абсолютно без прямого участия человека компьютеры разведки приступили к дешифровке информации, а также к отслеживанию звонков. Кроме того, с помощью новой системы геопозиционирования они начали вычислять местонахождение радиотелефонов с точностью до четверти длины волны применяемой ими частоты. Аппаратура не умела удивляться, однако она действовала в соответствии с заложенным когда-то алгоритмом, а разработали его явно не дураки. К моменту, когда сидящий в электромобиле «Тойота» «освободитель» еще продолжал ловить ворон, дожидаясь, пока отстоящий на безопасной от электромобиля дистанции (по его наивному представлению) путник опустит на бетон рюкзак, там, в спрятанном под полетной палубой отсеке, на экране компьютера загорелся сигнал приоритетного сообщения. Оно вызывалось усилившейся активацией эфира в расположенной вокруг «Купера» местности. Офицер разведывательного отдела прервал мелочную вялотекущую работу и вывел на экран новую информацию. Он был профессионал, поэтому ему не требовалось читать и просматривать все от корки до корки.
— Надо бы включить «шумилку», — сказал он сам себе и активизировал связь с вышестоящей инстанцией.
Под «шумилкой» разумелась находящаяся на борту корабля система радиоподавления. Она предназначалась для отражения ракетных ударов и запутывания чужих локаторов. В случае включения ее на полную мощь как минимум все обычные «штатские» телефоны, радиопередатчики, телевизоры, да и телевизионные станции, оказались бы неработоспособны по крайней мере в радиусе тридцати сухопутных миль. Кое-кого могли бы спасти горы, но ведь «братья-освободители» находились ближе.
Одновременно и независимо от этого поднявшийся вторым и отлетевший на километр «CH-72» включил свою собственную разведывательную станцию. Летчик сделал это по привычке, а вовсе не по необходимости. Поскольку «CH-72» был многофункциональной морской машиной, то одной из самых привычных, но вовсе не простых работ, выполняемых его экипажем, являлся поиск вражеских подводных лодок. Летчик не был сумасшедшим, он не планировал найти в шлюзовой камере канала — да вообще-то даже в озере Гатун — враждебно настроенную субмарину. Однако что плохого случилось бы с того, что аппаратура заработала? Она ведь даже не поглощала дополнительную энергию — пользовалась дармовой мощью вращающего лопасти двигателя.
В комплект противолодочных датчиков-поисковиков входил и блок, реагирующий на повышенный радиационный фон. В данный момент он внезапно активизировался. Этим заинтересовался второй пилот. Однако он совершенно не насторожился. Он толкнул «первого» в спину и, показывая на покрасневший индикатор, пошутил:
— Видел? А говорят, что заряды на борту нашего «Фени» изолированы как полагается.
— Проведи контроль! — бросил первый пилот не оборачиваясь, ибо в отличие от прошлых времен вертолеты две тысячи тридцатого были очень узкими, и летчики сидели не рядом, а один за другим.
Второй пилот нажал клавишу проведения контроля функционирования. Благодаря шагающей семимильными шагами кибернетике данное мероприятие должно было завершиться за двадцать восемь секунд. Однако им было не дано дождаться результата.
* * *
Аппаратура «Фенимора Купера» успела распознать это как разбитое на фрагменты кодированное сообщение. Фрагменты явились с разных адресов, и наверняка сам по себе ни один из них не мог быть дешифрован. Сверхскоростные компьютеры разведки приступили к пошаговой разделке сигнала, однако еще до раскрытия загадки они соотнесли находку с большим подмножеством кодов, в которое среди многого другого входили коды запуска ракет и инициаторы подрывов ядерных головных частей. В случае, если бы такое умствование произвел человек, все бы согласились, что сработала интуиция, а может, даже шестое чувство.
Однако в силу довлеющих обстоятельств эти достижения кибернетики могли иметь только ретроспективное значение. Коды уже сработали.
Недополучивший образования мозг серба Фошки Джюрдже не имел сенсоров для улавливания пришедших фрагментов кода. Он действовал по выработанному ранее плану. Фошка Джюрдже опустил тяжесть на бетон и выпрямился. Но отдыхать времени не было. Он сунул руку в карман и выхватил оттуда гроздь мелких новодолларовых купюр. Стопка успела взлететь в воздух. Трудно сказать, обратили ли на это внимание сидевшие поблизости панамцы: вокруг происходило достаточно много интересного, и оно отвлекало. Например, унесшийся на километр бесшумный «Динозавр» неожиданно начал разворачиваться, демонстрируя вместо плоскости кормы поперечную рельефность. Возможно, два CH-72 собирались брать подозрительный источник радиации в приборную «вилку».
Находящийся в ста метрах в стороне от серба и уже обративший на него внимание полицейский удосужился отметить, что снятый со спины рюкзак подозрительно не опал, а продолжает сохранять продолговатую форму. Сделать какие-либо выводы он тоже не успел.
Сидящий в поставленном на холостой ход электромобиле «брат-освободитель» все еще держал «носителя» боеголовки в фокусе бинокля, когда, независимо от находящейся в его пользовании, но так и не нажатой фальш-панели, устройство, помещенное внутри продолговатого рюкзака, сработало.
Все относительно сложное в этой вселенной происходит сразу на нескольких уровнях. Где-то на нижнем — в плане микроскопии — произошло деление плутониевых ядер. Так же протекла реакция синтеза трития в гелий, и снова деление очередной порции плутония. Все действовало по принципу матрешки — одно служило детонатором другого и одновременно, за счет слишком маленького, не осязаемого чувствительностью человека временного отрезка, накладывалось друг на дружку и выплескивало во внешнюю статику.
Бомба, сделанная по принципу усовершенствованной «слойки», изобретенной лет восемьдесят назад коммунистом Сахаровым, была, естественно, водородной бомбой. Однако она значилась переносной, а потому не имела привычно толстого стального корпуса. Для сдерживания реакции применялась сложная система из направленных в фокус зарядов. Хитрость была в том, что имитаторы корпуса подрывались на микробную долю микросекунды ранее, чем даже химические прессователи плутониевой сферы. Как-то все это сверххитро рассчитывалось, ибо оба химических взрыва не успевали помешать один одному. Ну что ж, математика — старая область приложения человеческого ума; она ушла далеко, а с появлением компьютеров скакнула еще дальше. Сейчас абстракция била по окружающим ужасной явью.
Итак, у ног Фошки Джюрдже полыхнуло водородное свечение. Подброшенные в воздух доллары исчезли. Предположительно, в одну из предшествующих пикосекунд все статично помещенные в воздухе бумажки успели последовательно просветиться сверхмощным рентгеновским потоком и, следовательно, пройти последнюю в своей жизни идентификацию на подлинность. То, что произошло с Фошкой Джюрдже, нельзя назвать кремацией — это был гораздо более приближенный к абсолютной энтропии процесс. То же самое случилось с несколькими десятками тонн бетона — приблизительно на радиус восьми метров от эпицентра. Действительно не больше. Ведь бомба хоть номинально и относилась к водородным, тем не менее являлась переносным устройством. Так что общий эквивалент с трудом дотягивал до трех тысяч тонн тринитротолуола.
