— Давай ближе к делу, Конрад.
Кёрз не мог пожать плечами. Вместо этого он склонил голову набок.
— Я просто считаю этот твой секрет занятным. Твой путь — загадка. Пункт назначения будет весьма впечатляющ.
— Мы движемся к Терре.
— Ты пришел сюда, чтобы делать вид, что не понимаешь меня?
— Ты сказал, что я не достигну Терры. А я говорю тебе, что доберусь туда.
— Нет. Ты ошибаешься.
От Кёрза редко можно было услышать столь ясное утверждение.
— Понятно. — Лев позволил себе едва заметную мрачную ухмылку. Похоже, у него получилось заставить безумного брата поверить в свою беспечность. — Ты говоришь так, будто это уже свершившийся факт.
— Именно так.
— И куда же мы в таком случае прибудем?
— Ты же понимаешь, что я не скажу, верно?
В бездонных глазах Кёрза по–прежнему плескалась ледяная издевка, рожденная измученной душой безумца. Но Лев успел заметить, что на бесконечно малую долю секунды его брат заколебался. И это не было притворством. Лицевые мышцы Конрада дернулись от микроскопического спазма. Никто, кроме Льва, не смог бы уловить это движение. Примарх I легиона многое знал о секретах — как их хранить и как извлекать. Один из таких секретов раскрылся перед ним прямо сейчас. Ночной Призрак продемонстрировал неуверенность.
«Ты не знаешь, — подумал Лев. — Есть что–то, в чем ты не уверен, и это тебя беспокоит».
На мгновение он почувствовал удовлетворение от самого факта, что проклятая заносчивость Кёрза наконец пошатнулась. Но затем радость сменилась озабоченностью. Эти сомнения, какими бы мимолетными они ни были, являлись знаком. Оставалось понять, что же он предвещал.
Корабль снова тряхнуло, на этот раз из–за выхода в реальное пространство. Лев с трудом сдержал удивленное ворчание. Слишком рано. Он не ожидал, что прыжок закончится сейчас.
Вокс–приемник зажужжал — кто–то пытался связаться с примархом.
Кёрз засмеялся. Его дыхание было зловонным.
— Свежие новости! — просипел он. — Новости! Наконец–то ты узнаешь, брат. Не хочешь остаться и разделить этот миг со мной?
— Я же просил не беспокоить меня, — произнес Лев в микрофон.
— Прошу прощения, мой господин, — ответил капитан Стений, — но вы нужны на мостике.
За простотой фраз чувствовалась неотложная необходимость.
— Иду. — Лев поднялся на ноги.
У выхода из камеры он остановился и посмотрел Кёрзу в глаза:
— Я думаю, что ты слишком любопытен, Конрад.
С этими словами он покинул комнату и захлопнул за собой дверь.
Лев спорит со своим братом Конрадом Кёрзом
— Мы прибыли к Терре? — спросил Лев у Стения, шагая по коридору в сторону гравилифта, который мог доставить примарха на мостик.
— Нет.
— Тогда где мы?
— Неизвестно.
— «Самофракия» идентифицирована. — сказал Грел Катнар. Несущий Слово поклонился и вернулся за пульт.
— Он на борту? — спросил Фаэль Рабор у Квора Вондара.
— Это же его флагман, — ответил капеллан. — Он будет там.
Рука космодесантника скользнула к поясу и коснулась рукояти атама. Он увидел, что Рабор повторил жест. «Мы — его судьба», — подумал воин. Жиллиман не погиб на Калте, потому что должен был умереть от их рук. Они заслужили это благословение силой своей веры, пройдя через множество испытаний. И живое доказательство божественной благосклонности сидело на измененном командном троне «Де профундис».
Весь мостик преобразился до неузнаваемости. Теперь он вовсе не походил на командный отсек боевой баржи. Стены и обзорный экран рябили, будто тканые занавеси. От трона в стороны расходились толстые волокнистые пучки, змеящиеся по полу и поднимающиеся вверх по стенам. Они будто охватывали помещение мостика гигантскими когтистыми пальцами. По краям этих пучков раскрывались светящиеся провалы. По всей длине корпуса «Де профундис» пробежали трещины, сквозь которые сочилась материя эмпиреев. Потусторонние силы одновременно и разрывали корабль на части, и удерживали его как единое целое.
Пульты управления под троном превратились в живые скульптуры, напоминающие медленно колеблющиеся языки пламени. Силуэты, мелькавшие среди этих огней, были исполнены смысла. Они были воплощением истины, которую человеческий язык никогда не сможет произнести, — еще одной формой Слова, несущей истину, сметающей иллюзии вселенной. И каждое их движение, будто бритвой, рассекало материю, открывая дорогу окончательному просветлению. Эти механизмы не были подвластны смертным — за пультами стояли Несущие Слово, слившиеся со смертоносными истинами. Они управляли орудийными системами и рассчитывали вектора захода на атаку. Но Квор Вондар понимал, что все это не более чем угасающее эхо прежней сущности корабля. «Де профундис» не пойдет в атаку так, как делал это раньше.
Изображение на обзорном экране дернулось. На нем появились росчерки света, несущиеся к синему пятнышку «Самофракии». Пожиратели Миров вступили в бой. Квор Вондар презрительно фыркнул. Несмотря на свою ценность, кровожады Ангрона были грубыми варварами. Повелители Ночи, атаковавшие корабль Ультрамаринов с тыла, лучше понимали первородную истину, хотя, конечно, с верой у них были проблемы. Впрочем, у каждого здесь своя роль.
— Восьмой и Двенадцатый могут прикончить его раньше нас, — заметил Фаэль Рабор.
— Нет.
— У Ультрамаринов всего два корабля.
— Ты правда думаешь, что Жиллиман умрет так легко?
— Нет, — признал капитан.
— Нет, — повторил Квор Вондар. — Ты так подвержен сомнениям?
— У меня нет сомнений.
— И хорошо. — Сомнениям больше не было места. Особенно после Калта.
Особенно, когда на командном троне сидел Тор Деренот.
Освободившийся повернул рогатую голову к капеллану, как будто услышав его мысли. Вытянутые челюсти разошлись в предвкушении. До своего возвышения Ток Деренот был простым легионером, а теперь Квор Вондар смотрел на него, как на чудо.
Подземная война на Калте шла уже несколько лет, когда они с Фаэлем Рабором нашли Тока Деренота. Возвысившийся Несущий Слово продолжал сражаться и убивать Ультрамаринов даже после смерти Курты Седда. Но его эволюция не остановилась — он становился все более сложным смешением человеческого и демонического начал. Он все больше общался с богами и погружался все глубже во тьму планеты.
Он коснулся Октета.
Он учился.
И в итоге через него Квор Вондар и Фаэль Рабор получат свое искупление. Они привели свои войска к Октету из чистой веры и преданности Хаосу. Они стояли здесь, не думая о соперничестве и не имея амбиций.
Октет разорвал каменные своды и поглотил истинно верующих, после чего в глубинах варпа их встретил глашатай. И Квор Вондар заметил нечто знакомое в этом порождении имматериума. Глашатай тоже был капелланом, хотя и принадлежал к ордену, далекому от человеческого понимания.
Этот вестник сообщил им о миссии. Была ли она знаком того, что Квор Вондар и его соратники очистились от слабости, рожденной поражением? Возможно, мясорубка на Калте стала испытанием, которое они выдержали? Вондар все еще размышлял об этом. Возможно, подземелья опустошенной планеты были для них с Рабором пламенной стеной, сквозь которую нужно было пройти, чтобы достичь этого момента — мига, когда они наконец извлекут из ножен полученные на Калте атамы и нанесут удар.
Светлые точки кораблей Жиллимана стали ярче. Уже можно было разглядеть очертания обоих звездолетов. Они неслись вперед, будто торопясь встретить свою судьбу. Что–то сверкнуло.
— Они выпустили торпеды. — сказал Фаэль Рабор. — Разумная стратегия. Хотят мощным ударом заставить нас сломать строй.
— Да, это могло бы сработать, — откликнулся Вондар. переводя взгляд на Тока Деренота.
