— Да вы в своем уме? — спросил Левир. — Это огромный город. Вы представляете сколько там ворлоков и еще гэрт знает каких тварей? Мы не сможем его зачистить, только зря сложим свои головы.
— Ну знаешь, упаднические настроения нам ни к чему, — почесал кудрявый затылок Шаймор. — Я бы попробовал. В свое время я думал, что и Брешь закрыть невозможно.
Все остальные тоже согласились с предложением. И Бруснир подвел итог:
— Тогда решено. Но сначала сходим на разведку небольшим отрядом. Кто знает, может быть, там и правда так много монстров, что не стоит туда соваться. Выступаем через пару дней.
— Я пойду с вами, — подала голос Элерия.
— Ни за что, — не задумываясь, ответил Бруснир и посмотрел на нее своим пронизывающим насквозь взглядом.
Элерия поежилась, пробрало. Только он умел так смотреть, будто в самую душу, но уступать не собиралась.
— Там будет опасно. Я вам пригожусь.
— Твои способности слишком ценны, чтобы рисковать тобой во время разведки. К тому же ты нужна здесь, — возразил Бруснир.
— Я не собираюсь сидеть здесь, пока вы будете рисковать своими жизнями, — сказала Элерия и поднялась с кушетки, на которой сидела. — Я вот, например, очень сдружилась с Шаймором и не собираюсь дать ему погибнуть из-за собственной осторожности.
Шаймор громко рассмеялся и зааплодировал, поддерживая девушку.
— Можете идти заниматься своими делами, — махнул Бруснир рукой остальным, а сам подошел поближе к Элерии. — Если кого-то из нас ранят, то мы вернемся в лагерь, и ты сможешь оказать помощь. В разведке ты будешь только обузой.
— Всем бы такую обузу, которая может спасти от смерти за пару секунд, — фыркнула Элерия и выдержала тяжелый взгляд Бруснира. — Я пойду с вами, и ты не сможешь ничего с этим поделать. Смирись.
Не дожидаясь ответа, талийка покинула палатку. Когда вышла на улицу, сжала кулаки, пытаясь унять дрожь в руках. А про себя подумала, что со стороны вальдара подходить так близко во время разговора, было нечестно. Он привлекал ее и издалека, но так близко… Он него веяло этой потрясающе вкусной мощью, которую не описать словами. Хищной, опасной силой, которая испокон веков привлекает всех женщин.
— Лихо она тебя, — сказал Шаймор, развалившись на кресле. Он никуда и не собирался уходить, пока не досмотрит эту занимательную сцену. — Эх, жаль, что эта птичка запала на такого черствого придурка, как ты. Я был бы с нею поласковее.
— Ей и правда опасно идти с нами, — огрызнулся Бруснир.
— Не мели ерунды. Это нам опасно идти без нее, — приподняв подбородок, с вызовом сказал Шаймор. — Это ты почему то решил, что она не должна идти с нами. Почему? Переживаешь? С ума сойти, за столько лет кому-то удалось все-таки…
— Катись в гэрт, Шаймор! — ругнулся Бруснир и вышел из палатки.
Шаймор поцокал языком, повертел головой, задумчиво глядя другу вслед. Потом встал, широко улыбнулся и пошел по своим делам.
Под покровом ночи Левир, крадучись словно преступник, выбирался из лагеря. Он беспокойно озирался и прислушивался к каждому шороху, боясь что кто-нибудь его увидит. И злился на себя за то, что чувствует себя виноватым. Договориться с фаурренами наш единственный путь к спасению и возмездию, думал вальдар. Так почему же тогда так мерзко на душе? Покинув лагерь, он перешел на бег, направляясь к месту встречи у старого дуба. И почувствовал себя увереннее, сказав самому себе, что правильные решения никогда не даются легко.
Фауррены уже ждали его. Сегодня их было трое. И третий, тот, кого ранее Левир не видел, обладал ярко синей шевелюрой стриженной коротким ежиком. Такой окрас говорил о высоком положении фауррена. Он и начал беседу первым.
— Какова судьба нашего соглашения после возвращения этого… — фауррен злобно скривился и выплюнул. — Бруснира?
— Дайте мне немного времени, и я попробую с ним договориться, — ответил Левир.
— Пока он здесь вальдары не станут подчиняться тебе, так ведь? — спросил фауррен прищурившись.
Двое других стояли чуть поодаль и в разговор не вмешивались.
Левир помедлил с ответом:
— Не станут.
— И так как он ненавидит нас больше всего на свете, то на сделку с нами ни за что не пойдет, — не спросил, а констатировал собеседник. В его голосе явно слышались нотки надменности. — Да и мы не горим желанием о чем-то с ним договариваться. Поэтому очевидно, что вариант только один — нужно убить Бруснира. Ты можешь не марать руки и совесть, мы сделаем это сами.
— Нет, не нужно поспешных решений, — вскинув руку, возразил Левир. — Война давно закончилась и вам с ним давно пора перестать воевать друг с другом. Ваша помощь наш единственный шанс на спасение, учитывая что все остальные нас предали. И когда он поймет, что другого выхода нет — настанет время стать союзниками. Дайте мне время.
Синеволосый скептически приподнял бровь и поджал нижнюю губу, выражая крайнюю степень сомнения. Щелкнул пальцами и сказал:
— Приведите!
Его соратники скрылись в лесу.
— Хорошо, время у нас пока есть, — согласился фауррен. — А мы дадим тебе убедительный козырь.
Из леса его спутники вывели связанного Гиброна, помощника генерала Станлона.
— Миранцы убили вашего короля и всех беженцев, не пощадили никого. А весь флот Станлона утопили еще на подходе к их берегам, — поведал фауррен. — Единственному кораблю удалось спастись, но им снова не повезло и уже здесь, в водах Шантаха, на них напали рыбы-переродки. Этот чудик единственный выжил, мы нашли его на берегу. Используй его. Я бы после такого рассказа захотел отомстить тем, кто так подло расправился с моими соотечественниками.
Левир смерил Гиброна полным ненависти взглядом. С трудом подавил желание прикончить его на месте и, грубо схватив под локоть, повел в лагерь.
Фауррены некоторое время смотрели им вслед, потом развернулись и пошли в противоположном направлении.
— Сомневаюсь, что ему удастся уговорить этого Бруснира, Тьернон, — сказал один из фаурренов, обращаясь к синеволосому.
— Сомневаюсь, что мы хотим заключать какую-либо сделку с Брусниром, — усмехнулся Тьернон. — Но, если сам главнокомандующий одобрит соглашение с нами, то уже никто не сможет оспорить его решение. И тогда его можно будет убрать. Так что пусть этот дурак попробует.
— Я вообще не понимаю, зачем нам нужны эти вальдары и почему мы сами не можем напасть на Миранию, корл? — снова обратился фауррен к старшему по положению. Корл у фаурренов нечто вроде звания и на их языке Такрите означает «убивший тысячи врагов».
— А тебе и не нужно понимать. Ты слишком тупой для этого, — отрезал Тьернон. Вальдары нужны были ему, чтобы отвлечь Миранцев и оттянуть все их силы к захватчикам, высадившимся на побережье. В это время фауррены спокойно захватят Праедан — столицу Мирании, напав с севера.
Левир остановился на полпути к лагерю, вытащил кляп изо рта Гиброна и развязал ему руки. А потом с размаху ударил по лицу. Ухватил за ворот рубахи, не давая упасть, и ударил снова, и снова… Когда окровавленный Гиброн повалился на землю, Левир присел рядом, окинул того презрительным взглядом и сказал:
— Когда вернемся в лагерь никому ни слова про фаурренов. Зато в красках расскажешь, как поступили с вами Миранцы. С этого момента ты беспрекословно выполняешь мои приказы, иначе… Даже если ты вдруг почувствуешь себя в безопасности, под защитой Бруснира или еще кого и раскроешь свой поганый рот о том, что говорить не должно…
С ладоней Левира сорвались несколько острых сосулек и воткнулись в землю вокруг Гиброна. Одна вонзилась совсем рядом с его лицом.
— Иначе я убью тебя прямо на глазах у всех, и скажу всем, что отомстил за свою сестру, — закончил Левир. — Ты меня понял?
Гиброн кивнул. Левир схватил его за волосы и рывком поднял на ноги.
— Я тебя не слышу.
— Я понял.
Утром Левир пришел к Брусниру и привел Гиброна, снова связанного.
— Посмотри кого я нашел ошивающимся возле лагеря, помощник генерала Станлона собственной персоной, — сказал Левир. — Я не стал будить тебя ночью, подумал, что не так уж это и спешно. Но этот гаденыш может рассказать много интересного.
