горлу. Резко бей, так, чтобы кадык сломался.
— Быстро двигаться не могу — печально вздыхаю я — Плечо еще болит левое. Которое ранено.
— В бою тоже будешь жаловаться? — строго смотрит на меня Михаил — Эта кукла тебе сдачи не сдаст. Сперва медленно попробуй, а потом наращивай скорость.
Я начинаю отрабатывать удар. Наверное очень неприятно, когда тебе бьют по кадыку, и ты начинаешь задыхаться. Ну и приемчики у отца Оли.
— А если сграбастает меня жлоб какой-нибудь? — спрашиваю я — Может от захватов освобождаться научите?
— Для этого тренироваться надо. Долго. И с реальными противниками а не с чучелом огородным — качает головой Михаил — Вот в городе к Чингизу пойдешь, он тебе и захваты покажет и освобождения. Только это все лирика. Если схватил тебя кто-то, то ты его тоже хватай. За яйца. И дави что есть сил. Резко, чтобы он от боли соображать перестал. Или глаза его пальцами нащупай — и выдавливай их на хрен.
— Бать, хватит уже парня мучать — из-за угла дома появляется одетая в легкое платьице Оля. В руках девушка держит два плетенных лукошка — Пойдем, Вань, грибов к обеду соберем.
— Так ежели драться не научиться, его так и будут разные козлы в лесу закапывать — усмехается ее отец.
— Кто ничего не боится, с тем ничего не случится! — смеется блондинка, и это почему-то задевает Михаила.
— Матери своей покойной это скажи — бурчит он, и похлопав меня по здоровому плечу кивает — Ладно уж, cходите, погуляйте. Молодежь. Погода вроде хорошая. А я пока скотину накормлю.
Я принимаю из рук Оли лукошко, и мы с ней выходим за покосившуюся изгородь, увитую плющом. Вокруг жилища отшельников лес не такой густой, только разросшийся шиповник слегка цепляет за одежду. Но Оле он не помеха — девушка привыкла ходить по чаще, и словно бы не замечает колючие заросли. Мы углубляемся в чащу. Кругом поют птицы и стрекочут кузнечики. Очень тепло, и лишь легкий ветерок колышет белые волосы моей спутницы.
— Здесь обычно полно маслят — говорит Оля, идущая впереди меня — Вон, смотри, видишь?
— Я гляжу на землю, покрытую толстым слоем хвои и замечаю блестящие шляпки молодых грибов. Сажусь на корточки, и срезаю маслята в лукошко.
— Гляди, тут еще есть — смеется спутница — Целая полянка…
— Как ты их находишь? — удивляюсь я — Вроде рядом идём, а ты всегда первая замечаешь.
— Может и замечаю, а может и создаю — загадочно отвечает Оля — Если ты чего то искренне ждёшь, это случается. Мир подстраивается под твое намерение. Вот хочешь, мухомор найдем? Посмотри в тех кустах.
Я отодвигаю ветви папоротника и с удивлением обнаруживаю сочный оранжево-красный гриб с белыми пятнышками на шляпке.
— Смеешься, да? — я поворачиваюсь к блондинке, но она и сама радуется моей находке
— Ой, какой красивый мухоморчик! — щебечет девушка, и наклоняется так, что ее белые волосы щекочут мне щеку. Хочется толкнуть красотку на лесную хвою, и покрыть ее нежное тело поцелуями, но я не решаюсь.
— Что ты там говорила про намерение? — спрашиваю я, чтобы нарушить неловкую тишину.
— Ой, да не заморачивайся, я пошутила — уходит от ответа Оля — А пойдем, покажу тебе моё любимое место.
Мы пробираемся по лесу, попутно набивая лукошки маслятами и сыроежками. Солнце ласково гладит лучами зеленую чащу. Пахнет еловой хвоей. Вскоре среди деревьев показывается просвет, и мы выходим на поляну, поросшую цветами. Здесь совсем нет комаров, а вокруг вперемешку с елями растут высокие лиственницы с мягкими иголочками. Мы ставим лукошки с грибами на землю. К Оле подлетает яркая бабочка. Девушка протягивает ладошку, и маленькое создание послушно садится туда, сложив крылья. Я подхожу совсем близко, и мои руки сами ложатся на Олину талию. Девушка поворачивается, и в её карих глазах искрится веселье. На пару секунд я застываю, а потом Оля целует меня в губы. Бабочка перемещается теперь уже на моё плечо, но вскоре возмущенно улетает — мы с блондинкой валимся в траву, продолжая целоваться.
Оля, Оленька… Как же хорошо с тобой. Девочка-лето, нежная и неповторимая. А если меня все-таки закопали тогда, и сейчас я в раю? Слишком это похоже на сказку…
***
Через пару часов мы возвращаемся домой, восторженные и окрыленные. На улице — жара, а дома прохладно и пахнет сухими травами. Оля наливает мне ледяного кваса из холодильника. Эх, хорошо… Мы вместе чистим и жарим грибы с картошкой, зовём отца девушки пообедать. За столом, Михаил, кажется, замечает наш веселый настрой, но виду не подает.
— Отдохни часок после еды, потом приходи во двор, еще драться поучимся — говорит он, выскребая стальной ложкой остатки еды из миски. Сам собирается, и идёт в сарай. Там живут несколько свиней, куры, и кролики в клетках. Коров отшельники не держат, по причине расположения дома в лесу. Пасти скотину здесь решительно негде. Поэтому, приходится обходиться мелкой живностью.
Оля моет посуду, а я стою рядом и смотрю на неё не отрывая взгляда. Теперь мне уже не хочется уезжать отсюда. Ощущение, будто я прикоснулся к чему-то чистому и светлому, нашёл свой источник радости. Может, это любовь?
— Батьке только про нас не говори — подмигивает мне блондинка — А то ругаться еще начнёт.
— Не скажу — обещаю я — Вот что я без тебя теперь в городе буду делать?
— Влюбился? — смеется Оля — Ну оставайся здесь, с нами. Тут хорошо — природа…
— Я бы с радостью — говорю я — Только разве батька твой разрешит остаться.
— Ну, мне же не вечно в девках сидеть — Оля расставляет чистую посуду на полочку, и как бы невзначай касается меня своей упругой грудью.
— Да у вас по ходу хитрый план был — я ласково хлопаю ее по попе — Заманить доброго молодца в избушку на курьих ножках, и женить его на себе.
— Был вариант оставить доброго молодца на потеху басурманам — припоминает мне блондинка.
— Ну всё, пойду свататься — шучу я, выхожу в сени, и обуваю свои, уже порядком раздолбанные кроссовки. Одежды, кроме той что была на мне в момент похищения у меня нет, поэтому накидваю старую куртку Михаила.
Отец Оли стоит возле гудящей на все лады дробилки зерна.
— Последи за этой штукой — говорит он мне — Как пусто внутри станет, досыпь еще зерна вон с тех ведер. А я пока кроликам травы дам.
Некоторое время мы с Михаилом занимаемся работой по хозяйству. Он
