вести себя, как хорошая девочка. Понимаешь, что это значит? Не будешь кричать, устраивать сцен… Ты будешь улыбаться и делать все, что тебе говорят.
Руки так и чесались ему врезать, но видя, как он убрал в карман складной нож я сдержалась.
— А после этого я смогу уйти, синьор Лукрезе? — с трудом сдерживая свой гнев произнесла я. — Вы вернете мне мои вещи и документы?
— Нет, конечно, — как очевидное произнес он. — Пока мои люди все выясняют, Виктория, вы наша…
Он задумчиво посмотрел вверх и обворожительно улыбнулся:
— Наша дорогая гостья.
Окинув меня взглядом с ног до головы, люцифер с досадой поджал губы.
— М-да… Может быть Лаура и сотворит с тобой чудо за полдня… Хотя…
Увидев, как он скривился, словно в приступе тошноты, я не выдержала и со всей силы зарядила ему пощечину.
— Мерзавец, я сейчас с тобой сотворю такое чудо… До конца жизни запомнишь!
Ослепленная яростью, унижением и полным бесправием, я набросилась на внука дона мафии, схватив первое, что попалось под руку. Хлестая по плечами и груди красавчика то ли вазой, то ли лампой. Я даже не смотрела чем, думая лишь о том, что лучше меня убьют прямо сейчас, чем превратят в рабыню и будут измываться как захотят.
В комнату тут же ворвались какие-то люди. Не прошло и пары секунд, как до боли заломили руки за спиной, а меня поставили на колени.
Но даже скованная по рукам и ногам, я продолжала вырываться и кричать на Сандро, смешивая русский мат и английские слова.
— *****! Я не ваша рабыня! ****! Я не позволю тебе ***** меня прихорашивать ради вас похотливые твари! И хоть убей меня, *****, но я никуда не пойду и делать, что скажете не буду!
Изрыгая ругательства, я смотрела на обалдевшего Сандро и всеми силами пыталась вырваться. Готовая на все что угодно, лишь бы вцепиться в это чудовище и оторвать его невидимые под пиджаком дьявольские крылья.
Округлившимися глазами, Сандро рассматривал меня, как вдруг не выдержал и расхохотался, а следом за ним и остальные. Мужчины начали между собой переговариваться на итальянском, указывая на меня, а я еще громче закричала и со всей яростью интенсивнее попыталась вырваться.
Закрывая лицо рукой, Сандро хохотал и указывал прямо на меня:
— Я видел, как женщины рвут на себе одежду РАДИ ужина со мной или с дедушкой, но, чтобы наоборот — ни разу!
На меня словно ведро воды вылили.
Только сейчас я опустила глаза и поняла, что вырывалась с такой силой, что лифчик без бретелей на мне расстегнулся и теперь сиротливо лежит в паре метров от меня. Так что с каждым движением, я трясла перед всеми мафиози голой грудью третьего размера.
На глаза наворачивались слезы от стыда, но лишь остатки какой-то гордости не давали мне разрыдаться. Слушая комментарии на итальянском, я представляла как мне сейчас должны перемывать кости, вернее сиськи, и гордо вскинув голову, расправила плечи.
Заметив это движение, люцифер рассмеялся еще громче.
— Ой, господи… — никак не мог успокоиться содрогающийся от смеха Сандро.
Присев передо мной, он одобрительно окинул взглядом мои холмики и, улыбаясь, угрожающе произнес.
— Вот так себя вести за ужином я тебе не позволю. Опозоришься еще хоть раз — брошу тебя в море и моим людям даже твой паспорт восстанавливать не придется.
Отчего-то именно теперь мне стало по-настоящему страшно.
— Восстанавливать⁈
В комнату, словно с обложки журнала, вошла красивая девушка на каблучках, брезгливо сжимающая пакет с рваной курткой и рюкзаком, вернее тем, что от него осталось. Кажется, я и правда осталась без документов. Кармана, в котором лежали документы — больше нет.
Однако стоило увидеть лицо блондинки в голубом платье, как я поняла, где нахожусь. Я уже видела ее сегодня утром, она стояла в глубине холла отеля «Синьорина ВиньЕлье» и, судя по глазам девушки, она меня тоже узнала.
— Лаура…
С глубочайшим сочувствием в голосе, внук мафиози указал на меня и что-то коротко объяснил блондинке на итальянском. Посмотрев на меня, Лаура попыталась вежливо улыбнуться, но вышло крайне натянуто, и барышня была явно не рада «своему заданию».
— Не нужны документы — после ужина проваливай на все четыре стороны, — на прощание сказал мне Сандро. — Держать тебя никто не будет. Но только попробуй не угодить сегодня моему деду…
Сандро без шуток кивнул на мою голую грудь и, демонстративно закатив глаза, ушел.
Глава 3
Едва все мужчины ушли, милая улыбка с лица длинноногой красотки Лауры исчезла и, не скрывая своей злобы, она взяла меня в оборот.
— Вставай и быстро мойся, золушка, — прошипела она, рассматривая меня с ног до головы. — Хотя на тебя даже у феи-крестной магия бы не сработала.
Встав на ноги, я готова была и этой демонессе съездить, валяющимся на полу, разбитым и сломанным торшером.
— Не смей так говорить со мной, — зло огрызнулась я.
— А то что? — с вызовом произнесла она.
— А как думаешь, что Виктор Лукрезе может с тобой сделать? — дерзко заявила ей я, поднимая кусок ножки торшера с пола.
Ахнув от такого заявления, она изумленно вскинула брови.
— Эй, ты, грязь уличная, тебя завтра даже не вспомнят, а может быть даже и не найдут. Ты — одноразовая, а я завтра снова приду на работу и буду наряжать новую куклу.
Фыркнув, она указала на ванную.
— Иди давай и пока пять раз не отмоешься, не смей даже выходить. А не пойдешь сама — я парней позову на помощь!
Она криво усмехнулась, рассматривая мою грудь.
— Впятером они помогут отмыть тебе сиськи. Хотя только ими они вряд ограничатся…
Вспомнив, что на мне рваная рубашка, я поспешно запахнула ее и решительно потребовала.
— Я хочу увидеть синьора Виктора Лукрезе.
— Вечером и увидишь, как и сказал Сандро, — процедила она сквозь зубы и указала на неприметную дверь. — А вот в каком именно виде — зависит лишь от тебя. И я бы на твоем месте умылась.
Со злости я швырнула ножку торшера на журнальный столик у дивана и, громко хлопнув дверью ванной, едва не закричала, видя свое отражение.
— Твою же мать… — взвыла я.
— Хватит проклятий на русском, мойся давай! — закричала за дверью итальянка.
Но я даже не обратила на это внимания, во все глаза рассматривая свое отражение.
Теперь было понятно, с какой стати все так смеялись. Голая по пояс сверху, в рваных джинсах снизу, а лицо…
Волосы напоминали что-то похожее на воронье гнездо. Лицо было все серым от пыли, в мелких царапинах, а
