— Ладно, — говорит Аким, привычным жестом закидывая в ранец упаковку с джемами. — У меня заместитель… Он вам капонир делал…
— Это который Александр, — догадывается танкист.
— Вот у него спросишь, он скажет, куда мыться приходить.
Саблин пошёл к себе и встретил Каштенкова, он во главе шести казаков, что несли с собой большие лопаты, шёл ему навстречу.
— Саня, там танкисты помыться хотят, покажи им, что у нас где.
— Я? — удивляется Сашка.
— А кто? — отвечает ему Аким. И больше не говоря ни слова, идёт дальше. Идёт и смеётся тихонько.
Этим своим «Я?», удивлённым и даже немного возмущённым, Саня его, конечно, повеселил. А всё потому, что перед новой полугодовой командировкой Каштенков ходил к нему, приносил выпивку и отличное, копчённое на солнце сало, нашпигованное чесноком, и всё упрашивал Акима взять его к себе на должность замкомвзвода.
«Ну вот и получил то, что хотел», — думал Саблин, укладываясь спать. А ещё он думал о том, что до конца его нынешнего призыва осталось всего двадцать два дня.
* * *
После завтрака пришёл к нему Васильев.
— Ну что, карты покажешь? — опять он говорил так, как будто на два звания старше урядника.
И пока Аким думал, что ему ответить, танкист пояснил:
— Урядник, ты сам пойми, справа от тебя сплошной песок, мне с моим весом в барханы заезжать нет никакого резона, я там буду вязнуть в каждой песчаной куче, а если нет скорости, то всё — я мишень. Так что если придётся двигаться, то я пойду вперёд по твёрдому, через тебя, и, ясное дело, заеду на твои мины.
Простые противопехотные мины для танка — ни о чём, но, кроме противопехотных, предшественник Акима заложил ещё и восемь хороших фугасов на критических направлениях. Даже танку на таком фугасе придёт конец. А ещё танк, если вдруг начнёт выезжать, подорвёт и противопехотные мины. А они — весомая часть его обороны, вещи почти дефицитные, которых всегда не хватает.
— Понял я, понял… — наконец соглашается Саблин и достаёт из пластиковой коробки тонкие миллиметровки.
Танкист садится к нему поближе, и они вдвоём смотрят нарисованные от руки карты.
— Фугас? — тычет пальцем в карту Васильев.
— Да, — отвечает Саблин.
— Это, это… всё они… — сержант внимательно изучает карты. — А это что за крест?
Он, конечно, не очень нравится казаку, но сразу видно по его отношению к делу, что человек он серьёзный.
— Это бот-разведчик, — отвечает Саблин, — его в прошлую смену наши засекли и разбили, теперь его песком присыпало, а мы всё думаем, как до него добраться.
— Ясно… Ты мне тогда хотя бы карту с фугасами сделай, — говорит сержант. И сказано это так, что и понять нельзя, просьба это или приказ. И Аким отвечает ему после паузы:
— Хорошо.
Потом они пошли по траншеям, Саблин выводил Васильева на ИОТы и оттуда показывал позиции противника:
— Вон за теми кактусами у них первая траншея. Вон, видишь?
— Ага.
— А вон у тех… у того холмика с колючкой, у них пулемётная позиция удобная.
— Возвышенность… — замечает танкист.
— Да… — подтверждает Саблин и тянет танкиста за локоть. — Ты долго так над бруствером не торчи, у них снайперов хватает.
После они идут дальше. На шестой узел. Танкист хочет посмотреть место, где начинается песок.
— А тут у тебя мин куча… — вспоминает карту Васильев, глядя в сторону песчаных холмов.
— Да, тут всё в минах, это же мой фланг, дальше никого нет, — отвечает урядник, — шесть сотен мин, на километр тянутся, но тут уже песок, тут много мин засыпано. Так что…
Они обошли все его траншеи, и сержант внимательно оглядел позиции противника и спросил:
— А позиции гранатомёта у них где?
— Везде, — отвечал Саблин, — они тут накопали кучу ИОТов, и эти точки у них большие, в любую могут притащить пусковой стол.
* * *
Нагулявшись по позициям, они вернулись в командирскую к Саблину и сели обедать.
И снова уряднику не нравился сержант Васильев. Тот рассказывал о своих героических делах, и весь его рассказ был таков: «казачки погибают, помощи просят, мы приезжали — всё решили». Или: «пару взводов китайцы отрезали, нам ночью вводные дали, мы приехали, понятное дело, всё порешали». Нет, ну кто же спорит, танк с опытным экипажем — сила большая, но всё равно, этот трёп сержанта был похож на детское бахвальство.
А после того как сержант ушёл, пришёл злой Каштенков.
— Эти танкисты достали.
— Чего?
— Да приехали, блин, сюда, ничего своего: воду им дай, жратву им дай, помыться дай, капониры выкопай. Мы, блин, не пластуны, а обслуга танка какая-то… Опять один приходит, радиограмму ему нужно в батальон дать. А я бегаю у них на посылках… Батареи сажаю. Как ординарец какой!
— Ещё и карту им нарисуй, — добавляет Саблин.
— Какую ещё карту? — настораживается Сашка.
— Сержант их просил карту минных полей, ну, я ему пообещал, что карту с фугасами дам.
— Так они всё-таки атаку затевают? — Саблин ждал, что Каштенков сейчас добавит: «я так и знал». Или: «ну что я тебе говорил?».
Но ничего подобного он не говорит, а лишь смотрит на своего командира, ожидая от того рассказа, но вот Акиму рассказывать-то особо нечего.
— Да не знаю я.
— Так ты с ним всё утро по позициям гулял, — не отстаёт Каштенков.
— И ничего он мне про атаку не сказал, — говорит урядник и заканчивает разговор: — Сань, ты нарисуй ему карту, а то он угробит свой танк и на нас свалит, что мы
