понимал суть происходящего.
[Зет: Максимилиан, кушать подано.]
Мужчина даже не обернулся на голос, он лишь протянул руку в сторону подноса и, резко выхватив его, сунул себе под нос.
Он принялся отчаянно хватать картошку деревянной ложкой и запихивать всё в себя, давясь от еды.
Узник не произносил ни слова, не двигался с места – видимо, он на полном серьёзе осознавал, чем могло кончиться взаимодействие с ним для молодого аптапаро…
А может он и вовсе ничего и не понимал – всё-таки он был в заточении целый месяц, окружённый лишь скорбью, горем и болью.
[Тавагото: …]
Зверолюду было очень страшно смотреть на мужчину – его горочки позвоночника казались для него чем-то мертвецко-неестественным, а потухшие золотые глаза вызывали какое-то неприятно гложущее чувство.
[Тавагото: …]
Наконец, узник дочавкал и пихнул чистый поднос в сторону зверолюда. Тот боязно подхватил его и поспешил на выход.
Тем не менее, клон императора остался в комнате, пристально вглядываясь в состояние мужчины.
[Зет: Господи, мистер Максимилиан, вы снова справили нужду в бельё… Почему вы в последнее время избегаете ночной горшок?]
[???: …]
Казалось, этот полумёртвый человек вообще не был способен на осмысленную речь – он продолжал в тупую пялиться в стену, обхватив уже посиневшие волосатые колени.
[???: …]
***
Ближе к вечеру Тавагото, наконец, завершил свои обязанности уборщика, получил ещё 10 монет сверх выручки и поплёлся восвояси, со страхом прижимая к себе сумку с заработанным золотом.
Он шёл по Первому и Второму кольцу с опасением, оглядываясь по сторонам, лишь бы кто-нибудь не сдумал стащить его зарплату.
Все те взгляды, что раньше он воспринимал, как какую-ту неприязнь или ненависть, теперь казались ему чёрной завистью и желанием покуситься на его добро.
[Тавагото: ….]
Тем не менее, вскоре он добрался до небольшой гостиницы в закромах Второго Кольца. Вход в небольшое двухэтажное зданьице располагался в переулке, так что его легко было пропустить. Снаружи стояла лавка с бижутерией, так что сместить её владельца было довольно тяжко, да и дверного проёма там, банально, не было, оттого и заведение это было далеко не самое посещаемое.
Зверолюд нашёл его, потому что искал максимально окольные пути, дабы лишний раз не попадаться людям на глаза.
Заметив вывеску, он, не долго думая, сделал глубокий вдох и вошёл внутрь.
[Тавагото: …]
Внутри ничего сверхъестественного не было – по центру стояла группа деревянных столиков на крохотных ножках, за ними сидели в основном мужчины, как молодые, так и совсем старые, все с красными носами и слегка подопустившимися веками. А за стойкой, справа от входа стоял высокий и худощавый мужик с лысой головой и пышными бакенбардами.
Заприметив Тавагото, он слегка нахмурился, но прогонять его не стал, как это было вчера с другими местами.
Его взгляд сразу упал на сумку зверолюда, в которой едва слышно позвенивали монеты, так что он слегка прокашлялся и выпрямился, готовясь принять заказ.
Впрочем, аптапаро не заставил себя долго ждать – он заставил себя очень долго ждать.
Сначала он стеснительно пометался у входа, ещё раз вышел и вошёл, с опаской осматривая пьяные рожи посетителей. После он, наконец, двинулся к стойке, но и там сжался в уголке и уставился в пол, боясь что-нибудь сказать. Только после того, как хозяин заведения уже сам подошёл к аптапаро, он неожиданно затараторил.
[Тавагото: Можно, пожалуйста, у вас переночевать, я готов заплатить, мне всего на одну ночь, возможно больше, я не буду вам мешать, честно, пожалуйста…]
[???: …]
[Тавагото: …]
[???: …]
[Тавагото: …]
[???: С учётом дефляции… С вас 30 монет.]
[Тавагото: Д-д-да…]
Обрадованный юноша быстро снял с себя сумку и, вытащив кошель, принялся нервно отсчитывать монеты дрожащими руками, призакрывая их от взглядов посетителей, хоть никто на него и не смотрел.
Наконец, он отсчитал нужное количество – где-то две трети от своего заработка и, получив небольшой ключик и указания, куда именно ему идти, поплёлся на второй этаж в одну из съёмных комнат.
Его была сбоку, в конце короткого коридорчика.
Внутри он обнаружил кровать, шкаф, тумбу, приоткрытое окно и небольшой отсек с горшком и большим деревянным тазом, наполненным водой. Горшок предназначался для туалета, а тазик для купаний. На кровати лежало не заправленное постельное бельё, покрывшееся небольшим слоем пыли, а в ногах валялась пара полотенец на случай, если гость решит помыться.
[Тавагото: …]
Наконец, зверолюд почувствовал себя в безопасности.
На всякий случай он ещё запер дверь на замок и позакрывал все окна.
Вода в тазе была ещё тёплой, так что он незамедлительно решил раздеться и окунуться в неё. Пот аптапаро ничем не пах, но это не отменяло неприятной сырости и зуда.
[Тавагото: ...]
Скинув одежду на кровать, зверолюд оголил свой худой, но атлетически идеальный торс, непонятное нечто, торчащее меж ног (всё-таки он был двуполым), и слегка износившиеся в дороге стоптанные ноги.
Медленно и аккуратно окунув стопы в воду, Тавагото, наконец, залез в неё полностью.
Приятное тепло нежно разливалось по его телу, и лишь голова осталась в этом суровом и таком пустом холоде, так что аптапаро решил окунуть и её.
Он ненадолго задержал дыхание, потёр свои чёрные кудрявые волосы, дабы высвободить оттуда скопившуюся пыль и вынырнул на поверхность.
Теперь ему было гораздо лучше, но вот свалившиеся под своим весом мокрые локоны волос оголили его…. Козлиные рога…
Да, они были довольно мелкие – настолько, что насухо их и не было видно. Тем не менее, как и у Пьяко, так и у тех двух дипломатов, что приходили сегодня утром к Сергею, рога были бараньими и крутились трубочкой неподалёку от их звериных ушей.
[Тавагото: …]
Тавагото, которого друзья звали просто Тава (хоть у него и не было друзей, и он придумал эту присказку просто для красного словца), не любил тайн, так что и это не было каким-то большим секретом.
Аптапаро – это самая совершенная раса на всей планете, и во главе её стоит Первообразец.
Каждый аптапаро похож на всех остальных, но все они немного уникальны. Они связаны единым мышлением и отражают все одни и те же идеи, не имея разногласий меж друг другом.
Они все умны, они все одного пола, наделены одинаковой физической силой, превосходящей, как обычных зверолюдов, по типу тех, что жили в Бистлэнде, так и людей, рождаются без дефектов и никогда не болеют.
Но у всего бывают исключения, и иногда среди аптапаро рождаются такие, как Тавагото – они не соединены
