а сейчас пытаются удрать.
Бросаю взгляд на горизонт. Небо начинает светлеть — утро близко. Хватаю артефакт-крест, наполняю его энергией и вызываю Ломтика через теневой портал.
Ломтик возникает, деловито отряхивается и сонно позевывает. Беру кудрявого на руки и аккуратно креплю крест ему на спину.
— Ну-ка, посмотрим, как ты освоишься, — говорю с усмешкой и подбрасываю его вверх.
Ломтик, испуганно тявкая, начинает дрыгать лапками в воздухе. Еще и его глаза полны немого укора, будто вопрошая: Как ты мог со мной так поступить, хозя-и-ин?
— Да ты сначала оглянись, потом уже строй щенячьи глазки, — хмыкаю.
Наконец кудряш замечает, что на падает, а завис в воздухе. Удивленно вертит кудрявой головой, затем неуклюже переворачивается через себя и продолжает барахтаться на высоте в два метра, как будто плывёт в невидимом реке.
— Выглядит неплохо, — замечаю я. — Крутой трофей нам достался, да?
Ломтик, соглашаясь, громко тявкает.
Студень хмуро спрашивает:
— Шеф, и что делать с вредителями? Рыскать по всему графству в поисках этих диверсантов?
Я качаю головой.
— А толку-то? Лучше усильте охрану площадки. А диверсантов я передам рептилоидам. Пусть наши летуны прочешут округу. А заодно и сам присмотрюсь к местности. Всё равно уже рано подняли.
Гвардейцы принимаются исполнять поручение. Я же возвращаюсь домой. На горизонте уже пробиваются первые лучи рассвета, окрашивая небо в розово-оранжевые тона. С высокого неба, планируя, спускается Рюса Зелёный Коготь, на руках у рептилоида, словно здоровенная кошка, устроился Шипучка. Горгоныш еще и мурчит с самодовольством. Ну вылитый мейн-кун. Правда, сам Рюса тот еще гигант, и Шипучка в зеленых лапах выглядит не крупнее котенка.
Рюса аккуратно опускает своего подопечного на землю. Шипучка, недолго думая, встаёт на задние лапы, картинно озирается и тут же начинает размахивать своими четырьмя передними конечностями. Эти странные лапы всё больше напоминают руки, но до полноценной «гуманизации» им ещё далеко.
С абсолютной уверенностью в успехе мелкий пытается взмахнуть ими так, чтобы воспарить в небо. Шипучке хватило ума научиться ходить на двух ногах, но пока еще не хватает понять, что Горгоны не обладают лётными способностями.
Я оборачиваюсь к Рюсе, лениво потягивающемуся после посадки, бросаю:
— Твои люди что-то давно прохлаждаются, уже поди и забыли, как в бою адреналин хлещет. Давайте сегодня полетаем, разомнёмся?
Рюса тут же оживляется, его глаза блеснули азартом. Он коротко кивает и, не теряя ни секунды, бросается в казарму поднимать своих.
Я обращаюсь к ближайшим часовым гвардейцам:
— Подготовьте один из «Буранов», тот, что у Мерзлотника.
И, после короткой паузы, добавляю:
— Кстати, самого Мерзлотника тоже поднимите. Пусть не дрыхнет, у нас тут дело.
Гвардейцы быстро расходятся выполнять приказ. Во двор выходит Лакомка, как всегда, безупречная, несмотря на ранний час. Даже беременность не добавляет ей усталости на вид, хотя я знаю — заморочек у неё хватает. В руках альва несёт кружку кофе, который с лёгкой улыбкой протягивает мне.
— Я уже в курсе, мелиндо, — произносит она, присев на скамейку неподалёку. — Как думаешь, кто мог устроить нападение на транспортный портал?
Я делаю глоток горячего кофе и пожимаю плечами:
— Да кто угодно. Хоть Семибоярщина. Им всё не имётся с моими родовыми угодьями. Даже ловушку с Буревестником придумали, лишь бы не отдавать мое по праву.
Альва удивленно поднимает брови, когда ее взгляд переключается на Ломтика, который весело тявкает, паря в воздухе. Он машет лапами с бешеным энтузиазмом, крутясь вокруг головы Лакомки. Она замечает артефактный двигатель.
— Гумалин сделал?
— Нет, это подарок, — поясняю. — Оставили неизвестные диверсанты.
Лакомка замечает:
— Вряд ли у Семиборящины есть артефакты такого уровня.
— Ага, — киваю я, — возможно, кто-то им помог. Может, из окружения Багрового Властелина. По словам лорда Ратхархара, там интриг хватает. Вполне вероятно, что кому-то не нравится, что Властелин решил направить ко мне послов.
Лакомка с улыбкой гладит Ломтика. Я снова пожимаю плечами:
— Короче, вариантов много.
Допив кофе, направляюсь к крытому бассейну. Еще одна ранняя пташка Светка в купальнике развалилась на шезлонге, явно наслаждаясь утренним спокойствием.
— Даня, искупнемся вместе? — предлагает блондинка, поправляя тонкие бретельки купальника.
— А что, Кострица тебя сегодня не гоняет? — спрашиваю, останавливаясь у края бассейна.
Светка лениво поворачивает голову, зевает и отвечает:
— А её ещё нет.
— Да? Ледзора тоже, — удивляюсь. — Хотя у них все равно выходной.
Светка лишь пожимает плечами, а я хмыкаю:
— Ладно, хватит прохлаждаться. Иди переодевайся. Поедешь со мной вместо Ледзора. Поохотимся на кое-кого.
— О! Тут я всегда за!
* * *
Лес возле Невинска
Рассвет пробивается сквозь ветви деревьев, заливая лес мягким золотистым светом. Лучи бьют в лицо Кострицы, вынуждая её зажмуриться и недовольно поморщиться. Она просыпается и медленно приходит в себя, осознавая, что лежит в санях. Полностью голая, прикрытая лишь медвежьей шкурой.
Вокруг — лес, пропитанный ароматом хвои и влажной земли. Воздух холодный, бодрящий, но ей странным образом совсем не зябко. Словно невидимая магия мороза защищает её от холода.
Кострица поворачивает голову, и её взгляд натыкается на Ледзора, который лежит рядом. Его бороду разрезает широкая, самодовольная лыба.
— Здравствуй, Снегурка.
Кострица вскидывается так резко, что шкура едва не соскальзывает. Она судорожно натягивает её повыше, взгляд мечется между ним и окружающим лесом, а голос срывается на отчаянный вопль:
— Мать твою!!! Как это вообще могло случиться?!!! Не-е-е-ет!!! Я не могла!!!
В ответ раздаётся громогласное:
— Хо-хо-хо-хо-хо!
* * *
Мы летим на «Буране», и атмосфера внутри кабины далека от идиллической. Мерзлотник, сидящий за рулем, бурчит себе под нос, явно недовольный тем, что его подняли ни свет ни заря.
— Дома бы лежал сейчас на печи, а меня заставили управлять этой штуковиной, — проворчал он.
— Ну и лежал бы себе, — пожимаю плечами. — Тебя ведь просто спросили, мол, хочешь в вылазку, а ты сам пошел.
— Я не мог доверить ласточку кому-то другому! — возмущается Мерзлотник, с любовью поглаживая приборку.
— Ну значит вы теперь навечно мой танкист, граф Опчикарский, — усмехаюсь.
— Это еще почему? — не понимает он.
— А просто иначе я посажу за руль ласточки кого-то другого. Бу-га-га-га!
— Филинов, ты — дьявол! — уже слышу второй раз за пару дней.
Остальной экипаж молча занял свои места. А вот Светка, не стесняясь, развалилась на недавно установленных кожаных диванчиках. Эти новые «удобства» появились по её
