Скалы нет. Широкохвост помнит здесь гору из старых панцирей, спаянных вместе грязью и отложениями источниковой воды: она в пяти щупальцах от него поперек течения. Теперь ее нет. Не подводит ли его память? Он шлет новый сигнал. Вот же она, ровно там, где и должна быть.
Странно. Он делает шаг к скоплению панцирей.
– …ты меня слышишь? Широкохвост! – Это Долгощуп. Он выныривает ниоткуда прямо перед носом Широкохвоста и заметно взволнован.
– Я здесь. Что не так?
– Ничего, – говорит Долгощуп. – Я ошибся.
– Постой. Расскажи.
– Очень странно. Я помню, как слышу тебя возле камней, а потом – внезапная тишина. Будто тебя там нет. Помню, как шлю сигнал за сигналом и не слышу ответа.
– Я припоминаю похожее ощущение. Скала есть – и вот ее нет.
К ним приближается Гладкошкурка.
– Что происходит?
Выслушав объяснения, она спрашивает:
– Здесь не может быть отражающего слоя? Там, где горячая вода смешивается с холодной, такое случается.
– Я не чувствую, чтобы температура воды менялась, – говорит Долгощуп. – А течение здесь достаточно сильное для равномерного перемешивания.
– Послушаем, – предлагает Широкохвост. Они молча становятся хвост к хвосту, развернувшись головами в разные стороны. Широкохвост расслабляется, позволяя звукам извне выстроить в его мозге картину происходящего. Кто-то карабкается на скалу чуть в стороне – возможно, Остробрыж тащит свои горшки с теплочувствительными растениями.
Круглоголов и тихий тип болтают между собой в полукабельтове от них. Точнее, болтает Круглоголов, а его собеседник время от времени вежливо щелкает клешней. Еще двое шуршат сетями выше по течению.
Но есть еще кое-что. Что-то движется неподалеку. Широкохвост не может его услышать, но оно перекрывает другие звуки, нарушая картину. Он прикасается к ноге Гладкошкурки:
– Необычный эффект в воде передо мной, медленно перемещается слева направо.
Она поворачивается и слушает в том направлении, пока Широкохвост выстукивает то же сообщение по панцирю Долгощупа.
– Думаю, я слышу то, что ты имеешь в виду, – говорит Гладкошкурка. – Будто огромный ком очень мягкой грязи или глыба известняка.
– Точно, – подтверждает Широкохвост, – если не считать того, что он движется. Я пошлю импульс, – он изо всех сил напрягает мышцу-резонатор и посылает такой мощный сигнал, что несколько мелких плавунов замирают, оглушенные у него над головой. Остальные члены Общества бросают свои дела.
Он отчетливо слышит весь простирающийся вокруг пейзаж: тупо молчит грязь, резким эхом отзываются скалы, островки растительности звучат смазанно и приглушенно. А прямо по центру, всего в нескольких щупальцах перед ним, в воде пустота. Что бы это ни было, оно большое, почти с молодую взрослую особь, и стоит вертикально, словно пограничный камень.
* * *
Анри вошел в раж. Закадровый текст он гнал уже на ходу, временами забывая переключиться на дружелюбный и умудренный дикторский тон и разражаясь счастливым кудахтаньем. Роб тоже был взбудоражен, наблюдая через камеры, как Анри подходит к ильматарианам почти вплотную.
– А теперь мы видим группу аборигенов, собирающих пищу вокруг одного из горячих источников на дне океана. Некоторые из них используют самодельные сети для ловли рыбы, в то время как эти трое, находящиеся ближе всего ко мне, очевидно, соскабливают водоросли со скал.
– Анри, ты опять используешь земные названия. Это не рыба и не водоросли.
– Сейчас без разницы. Если понадобится, потом я наложу правильный текст. Зрители поймут меня лучше, если я буду использовать привычные им слова. Потрясающе, правда? Я мог бы потрепать их по спине, если бы захотел.
– Не забудь, никакого контакта!
– Да-да, – и снова тон медиазвезды: – Точная природа социальной организации ильматариан до конца не изучена. Мы знаем, что они живут сообществами до ста особей, распределяя между собой обязанности по производству пищи, ремеслам и обороне. Добыча, которую эти особи доставят в свое сообщество, будет разделена поровну между всеми его членами.
– Анри, нельзя такое сочинять из головы. Кто-то из зрителей наверняка захочет проверить. Мы не знаем, как именно они распределяют ресурсы.
– Значит, мы не можем быть уверены, что это неправда. Робер, люди не хотят слышать, что инопланетяне похожи на нас. Они хотят истории о мудрых ангелах и благородных дикарях. Кроме того, я уверен, что прав. Ильматариане ведут себя в точности как ранние человеческие общины. Не забывай, по образованию я археолог и это могу отличить!
Он снова натянул маску ведущего:
– Выжить в этих ледяных водах непросто. Ильматарианам приходится использовать каждый доступный источник энергии, чтобы избежать голода. Сейчас я собираюсь подойти ближе, чтобы взглянуть на них за работой.
– Не перестарайся. Они могут тебя учуять или еще что.
– Я осторожен. Как качество картинки?
– Вода мутная. Я пустил дрона снимать тебя сверху, но единственное четкое изображение идет с камеры твоего шлема.
– Тогда я наклонюсь, чтобы было лучше видно. Как теперь?
– Лучше. Крутой материал! – Роб проверил картинку с дрона. – Эй, Анри, а почему они все уставились в твою сторону?
* * *
– Мы обязаны его поймать, – говорит Долгощуп. – Не припомню книг о чем-то подобном.
– Как поймать то, что мы едва можем обнаружить? – спрашивает Широкохвост.
– Окружим его, – предлагает Гладкошкурка и подзывает остальных. – Сюда, скорее! Вставайте в круг.
Выщелкивая бесчисленное множество вопросов, остальные члены Общества Горькой Воды собираются вокруг них – кроме Остробрыжа, слишком занятого установкой вокруг источника своих теплоуловителей.
– Продолжайте непрерывно сигналить, – говорит Долгощуп. – Как можно громче. У кого сеть?
– Вот она! – откликается Дранолап.
– Хорошо. Ты можешь его обнаружить? Набрасывай сверху!
Тварь начинает лениво всплывать, поднимая со дна осадок и рассекая воду хвостом со слабым, но различимым шумом. Под руководством Долгощупа члены научного общества выстраиваются вокруг нее, как солдаты, охраняющие караван. Дранолап подплывает сверху, держа сеть наготове. Мгновение борьбы – тварь пытается увильнуть в сторону – и ученые сжимают круг.
Она прорывает сеть острым когтем и бьет ногами. Широкохвост чувствует, как коготь скользит по его панцирю.
Подходят Долгощуп и Круглоголов с веревками наготове – и вскоре конечности существа обездвижены. Оно оседает на дно.
– Полагаю, нужно доставить его в мою лабораторию, – высказывается Долгощуп. – Я уверен, мы все хотим изучить это примечательное создание.
Тварь продолжает рваться, но сеть и веревки достаточно прочны. Кем бы оно ни было, это существо слишком тяжело, чтобы с ним плыть, поэтому Научное общество, нагруженное добычей, идет по дну, а Долгощуп устремляется вперед, чтобы позвать на помощь слуг. Никто не прекращает сигналить, опасаясь, что рядом таятся другие странные и молчаливые существа.
