— Не всё, что неважно началось, должно плохо закончиться, — сказал Ойц-Зифан и растянул лицевые мускулы для «поощрения к продолжению общения». — Так гласит мудрость нашей расы.
Потом протянул Алексею целую охапку зонтиков-тростей.
— Это просили передать пострадавшие от вас вежбо. Они поняли, что вы повели себя так не со зла, а от непонимания.
4
Следуя Спиральными набережными, которые сами по себе представляли интерес, поскольку вдоль них лепились к отвесным берегам канала жилища аборигенов, больше напоминающие ласточкины гнёзда, нежели норки земноводных, Команда довольно быстро добралась к подножию монументальной Мусорной Кручи. Сие нагромождение потёков всех оттенков серого цвета было намного массивнее и выше, чем тот утёс, что Суровцев приметил часом раньше с южной стороны консульского здания, но в принципе имело аналогичное происхождение. Когда-то, не в столь отдаленные времена, Мусорная Круча действительно представляла собой свалку бытовых и технологических отходов, которая росла не по дням, а по часам, и в ближайшем будущем готова была достигнуть неба. Вежбо трепетно относились к своим водным ресурсам, где проводили основную часть времени, и никому под страхом отлучения от Абиссальных Садков не дозволялось сбрасывать в океан, на берегу которого располагался Бибб-Бейлибб, даже отдельно взятую молекулу грязи.
Более того, в минувшие века эта раса, шедшая по биологическому пути развития, попросту не знала, что такое бытовые и технологические отходы. Однако прошло время, вежборасияне вступили в контакт с другими цивилизациями, и на их планеты хлынули предметы, созданные технологическим путём и, следовательно, совершенно несъедобные для местных организмов.
Так на планетах Вежбо во всей красе явилась проблема загрязнения окружающей среды.
Использованную тару, вышедшие из строя товары индивидуального и коллективного потребления и прочую инопланетчину следовало куда-то девать, и поначалу вежборасияне не придумали ничего лучше, как накапливать утиль на суше в непосредственной близости от того же океана. С каждым днем к небу всё выше и выше возносилась гора отходов, которой местные поэты дали возвышенное имя Мусорная Круча. В конце концов аборигены завалили бы всю доступную твердь, но добрососедские отношения, характерные для членов Содружества, не позволили разразиться экологическому кризису. Так уж случилось, что лишевичюсов, ещё одних союзников Солнечной Федерации, чрезвычайно интересовало «вторичное сырьё». И не только собственное. Короче говоря, лишевичюсы полагали, что именно отходы жизнедеятельности придают бытию смысл и одухотворяют безобразие неодушевлённой природы. Уникальная Мусорная Круча на планете Гнерр-Туговв-Хахх тут же стала предметом их вожделения. За право утилизировать самую грандиозную свалку галактики лишевичюсы пообещали завалить расу Вежбо своими, славящимися на всё Содружество высококачественными товарами. И слово сдержали. Злые языки, впрочем, утверждали, что немалая часть хваленых лишевичюсианских изделий изготовлена из тех же оборотных материалов и носит на себе отпечаток «вторйчности», но простых потребителей подобные инсинуации не волновали, а наглядный пример взаимовыгодной интеграции в рамках Содружества уже который год не сходил с уст докладчиков, выступающих с трибун ООРАН.
Во время Торжественного Акта Утилизации гора отходов испарилась с поверхности Гнерр-Туговв-Хахх, а потом, уже в преображённом виде, была возвращена на прежнее место. И вот теперь перед членами Команды предстал фундаментальный монолит, похожий на свечу из оплывшего стеарина. На самом деле это был не стеарин, а обобщенный трансорганический материал, который представлял собой Истинную Сущность Утильсырья, выделенную лишевичюсами из совокупности отходов производства сотен планет путем сухой возгонки и последующего выпаривания. Рукотворная эта свеча была испещрена множеством вырезанных на разных уровнях ступеней и туннельных проходов, позволявших нескончаемому потоку ластоногих паломников добираться до плоской вершины Мусорной Кручи, где, уступая настойчивым пожеланиям местных жителей, лишевичюсы возвели ажурный храм святого Мрякзы, самой почитаемой фигуры здешнего пантеона, в форме колеблющегося на ветру пламени. Туристов же на вершину Кручи в отличие от паломников доставлял скоростной лифт, так что «орлята» в мгновение ока оказались у постоянно меняющих форму ворот.
Миновав их, они оказались перед алтарем, с которого стилизованное изображение святого (напоминающего опять же тюленя, сидящего на хвосте) благосклонно взирало на посетителей.
Когда Команда снова очутилась за воротами, кентвуш, который, как выяснилось, тоже летит с ними на иглодиске, посоветовал:
— Желательно выразить Мрякзе свое уважение.
— А как его выразить? — спросил Алексей, чувствующий вину перед поклонниками культа Мрякзы.
Эмпат безмолвно указал на вежборасиянина, раскинувшего свой лоток в нише перед воротцами. На подносе сгрудились многочисленные статуэтки святого, исполненные в духе «народного примитивизма» с еле намеченными конечностями, но обязательно с детально вылепленной головой. У одной из фигурок были настолько выразительные глаза цвета блеклой зелени, что Алексею показалось, что тот ему подмигивает. Типа, «купи, не пожалеешь!»
Суровцев пошел на поводу у божка с хитрым прищуром, не стал торговаться и отвалил за него почти все свои подъёмные.
— Если поставить подношение в специально отведенное место, — пророкотал кентвуш, — удача и расположение будут сопутствовать каждому шагу подносителя.
После этого заявления луннит Антон-Джерри и Цинь Сяо-пу тоже приобрели аналогичные поделки. Остальные, по-видимому, верили в свою счастливую звезду, опрометчиво полагая, что обойдутся без помощи святого тюленя.
Специально отведенным местом оказался кольцевой вал, окружающий храм. С внутренней стороны вала были выбиты углубления, из которых на проходящих мимо паломников и туристов взирали многочисленные маленькие Мрякзы.
После того как три новых святых пополнили многотысячное собрание, «орлята» сочли свою миссию исчерпанной и по канатной дороге, связывающей вершину Мусорной Кручи с противоположным берегом лагуны, спустились к стоянке автоматических батискафов, покачивающихся на мелкой волне, пригоняемой бризом с океанских просторов. Глубоководные аппараты были предназначены для доставки к Абиссальным Садкам исключительно туристов — вежборасияне чувствовали себя в воде как рыбы.
Точнее, как амфибии, каковыми являлись от природы.
