После этого заявления луннит Антон-Джерри и Цинь Сяо-пу тоже приобрели аналогичные поделки. Остальные, по-видимому, верили в свою счастливую звезду, опрометчиво полагая, что обойдутся без помощи святого тюленя.
Специально отведенным местом оказался кольцевой вал, окружающий храм. С внутренней стороны вала были выбиты углубления, из которых на проходящих мимо паломников и туристов взирали многочисленные маленькие Мрякзы.
После того как три новых святых пополнили многотысячное собрание, «орлята» сочли свою миссию исчерпанной и по канатной дороге, связывающей вершину Мусорной Кручи с противоположным берегом лагуны, спустились к стоянке автоматических батискафов, покачивающихся на мелкой волне, пригоняемой бризом с океанских просторов. Глубоководные аппараты были предназначены для доставки к Абиссальным Садкам исключительно туристов — вежборасияне чувствовали себя в воде как рыбы.
Точнее, как амфибии, каковыми являлись от природы.
А если ещё точнее, как амфибоиды, поскольку точных аналогий с земными земноводными не выдерживали. Если последние дышали жабрами только в личиночной стадии, а во взрослом состоянии переходили на лёгкие, то вежборасияне могли использовать оба вида дыхания до самой старости.
Зрелище гирлянды приплясывающих на волнах разноцветных аппаратов, было вполне достойно того, чтобы Алексей занёс свои визуальные впечатления в МОП, дабы при случае продемонстрировать родителям те места, где ему довелось побывать. Конечно, не только батискафы заслуживали быть запечатлёнными в подкорочных файлах, но и многочисленные горожане, скользившие словно водомерки по океанской поверхности на чём-то вроде моторных досок. Но все эти картины не могли идти в сравнение с тем, что увидели «орлята», когда глубоководный аппарат достиг абиссальных отметок. Освещенный мощным прожектором подводный склон был покрыт уходящим в бездну ковром из корзинок, корзин и корзинищ, сплетённых из водорослей. Именно эти вместилища и назывались Садками. Между корзинчатым многообразием сновали вежборасияне: самцы и самки, молодь и старики. Именно здесь, а не на поверхности, было средоточие городской жизни.
Вели себя аборигены по-разному: кто-то при приближении прогулочного батискафа лениво перебирал конечностями, но не спешил скрыться из виду, а кто-то юркал в мохнатые заросли, не желая чтобы его разглядывали.
Из объяснения кентвуша стало ясно, что Садки служили любимым местом отдыха этноса Вежбо.
Но как выяснилось чуть позже, не только отдыха, но и основным местом приложения творческих сил. Достигшие половозрелости самки в каждую корзинку метали икру, а их ровесники-самцы, кропотливо отобранные Комитетом Расово-Технологического Контроля, оплодотворяли её молоками. Когда икринки лопались, сразу становилось видно, кто из самцов проявил себя с лучшей стороны: на свет появлялся или очередной головастик расы Вежбо, или совсем не похожий на будущего вежбо эмбрион, из которого при надлежащем уходе вырастал прибор, а, возможно, даже целый агрегат, ибо у расы Вежбо не только население, но и практически все продукты технологии производились не на заводах и фабриках, а исключительно биологическим путём.
К слову сказать, внимание экскурсантов привлекли три гигантских садка, каждый из которых был способен, кажется, вместить целый линкор.
Как оказалось, это было недалеко от истины.
— Из этих эмбрионов, — пояснил кентвуш, взявший на себя непростые функции гида, — заботливо пестуемых посменными бригадами, скоро должны появиться на свет новые иглодиски.
— Класса «Зантаруйфф»? — с понимающим видом поинтересовался Алексей, но ответа не получил, поскольку Ойц-Зифан в звездолётах не разбирался.
На вертикальных отрогах подводного хребта располагались не только Садки, но и заправочные террасы, на которых заплывшим сюда вежборасиянам подавались блюда из питательного планктона, которого в гостеприимных абиссальных водах было вдоволь, а также разного рода увеселительные заведения, включая зрительные решётки, танцевальные фонтаны и игронарии. Все помещения принадлежали к так называемому «мокрому» типу, то есть были полностью заполнены водой и тем самым совершенно непригодны для разумных существ, не снабжённых жабрами. Одним словом, на глубине, не переставая, пульсировала жизнь во всех её проявлениях.
Когда программа ознакомления с Абиссальными Садками была исчерпана, что называется, до дна, батискаф пошёл вверх.
Суровцев отошёл от иллюминатора и уселся в кресло. Любая новизна остается таковой лишь определённое время, лотом наступает привыкание, а новизна обращается в свою противоположность — обыденщину.
Конечно, невесть какое оригинальное наблюдение, зато своё.
Есть ещё одно наблюдение, вернее, вывод, и при этом весьма показательный — новичка не сочли нужным оповестить, какова конечная цель спецгруппы. Допустим, её можно вычислить, учитывая, что Гнерр-Туговв-Хахх находится рядом со Сферой Шеппарда, окружающей Потустороннее Зеркало. Да и «орлята», возглавляемые Лях-Козицки, не на пикник сюда прибыли. Значит, зеро-джампинг на планету этноса Вежбо связан со зловещим исчезновением Зет-03. Ну ладно, Высотник даст, скоро всё узнаем, а пока вернёмся на грешный Гнерр-Тугов-Хахх. У вежборасиян, конечно, есть на что посмотреть, но, скажем, та же Ока, когда плавно скользишь в акваступах над песчаным дном, может дать сто очков вперёд всем этим Абиссальным Садкам. Вот бы сейчас на родину, да на отцовском экоглайде, по речке с ветерком…
— Что, брат, ностальгия замучила? — участливо спросил Пирелли, дотоле дремавший в соседнем кресле. — На Землю потянуло?
Алексей удивился.
С одной стороны, откуда Джакомо взял, что Алексея, можно сказать, бывалого межзвёздника (пять зеро-джампов в активе — это вам не шутка!) потянуло домой? Ведь с момента, когда они с кварт-генералом влезли в стартовые контейнеры, не прошло и пяти часов. Разве за это время успеешь соскучиться? А с другой стороны, как он догадался, что у Лёхи Бурого и в самом деле слегка защемило сердце?
— Не хочешь говорить, не говори, — продолжил Пирелли. — Я и так прекрасно знаю, что у тебя творится в душе.
Надо было что-то сказать, иначе затянувшаяся пауза грозила перерасти в невежливость.
— Вы, Джакомо, случайно не телепат?
По аналогии вспомнилась силикарболаудь, которая не отрицала, что читает мысли. На ее нейтрализацию, как известно, хватило «порционной коктейлизации мышления». Интересно, а как с этим у Пирелли?
— Нет, я не телепат, а только учусь, — отшутился Джек
— И долго надо учиться на телепата?
