Они уже выбрались.
* * *
Он остановил «Убийцу» в нескольких шагах от шатра. Никто не пытался помешать ему. Немногие часовые, увидевшие явление рыцаря, были слишком заняты, второпях хватая первое подвернувшееся под руки добро и спеша покинуть лагерь. Должно быть, слух о славной битве, обещавшей им несметные богатства, уже добрался до логова «Гиен». А может, они увидели бесчисленные следы повреждений на броне и сами обо всем догадались.
Кажется, в ближайшее время господин Вольфрам Благочестивый столкнется с серьезной проблемой. Все его воинство попросту растворится в Сальбертранскому лесу, перед тем разграбив то, что осталось от обоза. Кто-то так и замерзнет насмерть в зимнем лесу, более счастливые, может, доживут до весны, чтоб окончить дни на эшафоте или в висельной петле. Плевать. Здорово будет, если они напоследок вздернут своего проклятого предводителя, приведшего их к катастрофе. Но он не станет задерживаться достаточно долго, чтобы полюбоваться этим, хоть и чертовски подмывало…
Отключение нейро-штифтов далось еще сложнее, чем обычно. Он точно выломал из черепа крепившуюся внутри часть мозга. Несколько секунд тошноты и дезориентации. Но когда он наконец выбрался из бронекапсулы, оказалось, что тело не так обессилело, как ему казалось. По крайней мере, сохранило способность переставлять ноги. Большего от него Гримберт и не требовал.
- Вальдо! – он приподнял полог шатра онемевшей рукой, - Вальдо, старый разбойник, не много ли ты спишь? Собирай вещички или ты намерен ждать маркграфскую карету?
Шутка была неказистой, но другой он за время пути не придумал.
«Знаешь, Вальдо, я тут расстрелял отцовского рыцаря часом раньше. Уже после того, как узнал, что мой отец выплачивает свои долги кровью своих же подданных. Дурацкая история, как-нибудь потом расскажу, живот себе надорвешь от смеха…»
- Вальдо! Куда ты запропастился, Вальдо? Отзовись!
Забравшись в шатер, он шарил в полумраке руками, пытаясь нащупать угловатое тело Аривальда, но ощущал только какое-то тряпье. Треснувшие ножны, пустые фляги, старая кухонная утварь, драная одежда… Кажется, «Гиены» приспособились использовать этот шатер в качестве хранилища для своего никчемного скарба и до него еще не добрались мародеры.
- Вальдо! Черт, ты в прятки задумал играть?
Он обошел шатер трижды, ощупывая каждый дюйм, и лишь после этого мысль, скребущаяся в подкорке все это время, обрела достаточно силы, чтобы сделаться явственной.
Его тут нет. Аривальда тут нет.
Наверно, он спутал шатер. Или… Гримберт едва не заскрежетал зубами. Или старый мерзавец Вольфрам провел его, нарочно указав неверное место. Вполне в его духе. Ничего. Не страшно. Пусть ему придется потратить лишнее время, он не отступится. Черт, он не отступится даже если дорогу ему преградит адская река, несущая вместо вод кипящую лаву.
Гримберт, тяжело дыша, выбрался из шатра. Он найдет Аривальда. Даже если ему придется перерыть все чертовы шатры в этом лагере. Он найдет и…
- Ни к чему искать, мессир.
* * *
Перед глазами разлились пульсирующие огненные озера, легкие сдавило, как кузнечные мехи.
Слишком рано вылез из доспеха, подумал Гримберт. Не опустошил боезапас по шатру главаря напоследок. А стоило бы. Решил, что Вольфрама уже нет в лагере, что он, как и полагается предводителю крыс, сбежал первым, захватив рутьерскую казну и пару телег. Уж он-то знал, чем закончилась последняя в истории «Смиренных Гиен» военная кампания.
Гримберт медленно повернулся, ощущая, как сводит пальцы правой руки. Кажется, они пытались нащупать на поясе несуществующий лайтер.
Однако Вольфрам Благочестивый, кажется, не горел желанием броситься в драку. Предусмотрительно сложив на груди пустые руки, он стоял в нескольких шагах от шатра, наблюдая за Гримбертом. Безучастно, почти равнодушно, как наблюдают за проползающим над лагерем облаком.
- Где он?
- Кто «он», мессир?
Гримберт сделал длинный тягучий вдох. Снова какая-то ловушка. Снова подвох. Очередная крысиная хитрость. Вольфрам Благочестивый состоит из хитростей, грязных трюков и обмана. Дышит ими. Нельзя спускать с него глаз, нельзя верить, нельзя поворачиваться спиной. Ибо только один Господь Бог знает, что за фокус он готовит сейчас…
- Мой оруженосец. Где он?
Вольфрам Благочестивый поскреб пальцем подбородок.
- Уж точно не в моем лагере. Полагаю… Полагаю, в другом месте. Не знаю, как оно выглядит, но если оно устроено хотя бы вполовину так справедливо и приятно, как нам говорят, нам с вами остается только его позавидовать.
Гримберт шагнул к нему. Забыв про то, что он больше не управляет стальным телом великана. Что у него нет послушных его мысли пулеметов, готовых превратить в кровавую накипь любого обидчика. Что сытый и здоровый Вольфрам одним щелчком может вышибить из него дух. Шагнул, пристально глядя в глаза.
- Не смейте юлить, иначе я раздавлю вас, как жука. Где он?
Вольфрам вздохнул.
- Там же, где находятся все добрые вещи и помыслы, которым не нашлось места на грешной земле. Христианское смирение, епископская скромность, сеньорская милость, рыцарское благородство и... черт возьми, может, там отыщутся и мои серебряные запонки, они тоже вечно норовят куда-то запропаститься…
- Я выполнил свою часть сделки. Теперь ты выполнишь свою.
- Сделка? – Вольфрам наморщил лоб, будто бы что-то припоминая, - Ах да. Честно говоря, сделка не выгорела. Я понес большие потери, почти ничего на ней не заработав. Мало того, потерял немало людей и…
- Мне плевать, - процедил Гримберт, не спуская с него взгляда, - Сегодня ты заработал много крови. Цистерны крови. Пей ее, пока не лопнешь, проклятый паук. Или не захлебнешься. Я хочу забрать своего оруженосца и уйти.
- Я рутьер, а не разбойник, мессир, - Вольфрам Благочестивый поджал губы, - Я чту свое слово. Но боюсь, что в данном случае помочь вам бессилен. Согласитесь, я не могу передать вам то, чем не владею, как не могу передать ключ от Константинополя или ангельское перо или…
- Он в другом лагере? У вас был другой лагерь, тайный?
- Нет. Иначе я бы так и сказал. Бросьте, вы ведь все уже поняли.
Нет.
Нет, не понял, крысиная твоя душа, чуть было не сказал Гримберт. Я не…
- Вы лжете.
Кажется, это сказал не он, а воображаемый Аривальд, стоящий за его плечом. Даже интонация была не его, а Вальдо. Но Вольфрам усмехнулся в лицо именно ему.
- Ваш оруженосец мертв, мессир. Уж в этом тяжело было ошибиться.
Я брошусь на него, подумал Гримберт. Попытаюсь перекусить вены на его предплечьях. Или задушить, если в пальцах хватит силы. Я не стану просто стоять и…
- Вы убили его, когда поняли, что я возвращаюсь? Нарочно убили, чтобы…
Вольфрам поморщился.
- Господь с вами, мессир! За кого вы меня держите, за бездушного мавра? Уж не думаете ли вы, что я приказал задушить его вам назло? Черт! Вольфрам Благочестивый, может, не святоша, но и не мерзавец. И уговоры он чтит, как полагается рутьеру. Ваш оруженосец умер в тот самый день, памятный день нашей встречи. Погиб прямо в своем доспехе, прикрывая хозяина, как и полагается преданному слуге. Вы же знаете, у нашей «Безумной Гретты» совершенно лютый нрав. Выжить после ее попадания, да еще в доспехе легкого класса?.. Нечего и надеяться.
Ложь. Гримберт попытался переступить с ноги на ногу, но обнаружил, что тело застыло соляной статуей. В нем больше не было нервных волокон, не было мышц, не было кровеносных сосудов. В нем не было того, что превращает груду разнородной плоти в человеческое существо – в не больше не было души.
Но сильнее всего был потрясен Аривальд. Гримберт даже испытал некоторое подобие злорадства, увидев изумление на его воображаемом лице. Человек, всегда просчитывающий все заранее, сейчас он впервые на памяти Гримберта растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, как же так произошло. Человек, привыкший просчитывать всякую ситуацию как шахматную партию, он не смог справиться с этим, самым простым, вычислением. И быстро таял, осознав это.
