— Кто это? — осведомился Таргус.
— Иберийские войска, Ваше Величество, — ответил разведчик. — При поддержке незначительного числа английских солдат.
— Штаб-капитан Карлсон, через три километра разворачивайте легион в боевой порядок, — распорядился Таргус. — Орудия зарядить. Вступаем во встречный бой, прямо с марша.
— Есть, Ваше Величество! — ответил Карлсон и ушёл к передвижному штабу.
Видимо, англичане и иберы ненадолго забыли распри и объединились против общего врага, угрожающего их глобальным интересам.
Даже до самого тупого ибера дошло, что следующей после англичан целью для легионов-экстраординариев станут иберские колонии.
Встречный бой — это всегда плохо для современных армий. Он требует высокой квалификации командования, а также недостижимого без радиосвязи уровня кооперации. Особенно плохо это для армии, когда всё происходящее совершенно неожиданно.
Таргус не сомневался, что разведчики противника уже заметили их или заметят очень скоро, но это не особо важно: традиционно подготовка к бою занимает полдня, но у иберо-англичан такой прорвы времени не будет.
Как можно достойно провести встречный бой без наличия портативных радиостанций в каждой центурии?
Надо всего лишь «отпустить ситуацию», то есть доверить её капитанам когорт.
Таргус с самого появления в этом мире тяжко раздумывал о том, как решить проблему с отсутствием радиосвязи тактического уровня. В итоге он пришёл к выводу, что существует только один способ более или менее эффективно решать задачи на поле боя, в условиях быстро меняющейся обстановки — обеспечить достаточное количество компетентных капитанов когорт.
И вот капитаны когорт есть, встречный бой тоже есть, осталось только выяснить, верно ли всё рассчитал Таргус и достаточно ли будет эффекта неожиданности и стремительности наступления для победы.
Разведчики, конечно, должны получить свою порцию плетей, раз оказались не способны обнаружить целую армию иберо-англичан. Впрочем, это может быть трюк, исполненный командованием противника. Они тоже учатся и тоже открывают что-то новое. Вполне возможно, что информация разведчиков резко стала неактуальной, когда иберские войска совершили марш-бросок с территории воссозданных Испанских Нидерландов.
Таргус не считал своих противников идиотами, поэтому допускал, что они могли разгадать его лежащие на поверхности планы и предпринять контрмеры. Только вот удивительно, что иберы работают в интересах англичан, точнее даже в интересах одного только английского короля. Странно всё это… И очень непонятно.
Но очень скоро всё станет предельно ясно.
//Королевство Великобритания, Кенсингтонский дворец, 15 августа 1743 года//
В обеденном зале дворца царили шум и гвалт. Причин для взаимной неприязни у стратегов Испании и Великобритании накопилось на сотни лет вперёд. И Эрик, как никто другой, знал, что так оно будет до самого конца XX века.
Задачи, поставленные ему Хаосом, казались поначалу довольно-таки простыми, но затем появился этот пришелец, который начал крушить все достижения аф Лингрена с маниакальной последовательностью, достойной Отродья Бездны.
Благо, это не первый адепт Бездны, с которым Эрику довелось сталкиваться в великой бесконечности миров.
— Господа, прошу тишины! — постучал он по фужеру ложкой. — Мы пришли сюда не ругаться, а совместно решить нашу общую проблему!
Испанцы и англичане постепенно прекратили перебранку и уставились на шведа, который сделал эту несомненно историческую встречу возможной.
— Итак, Карл Петер Ульрих, также известный как «Шлезвигский душегуб», «Римлянин» или «Ромей»…
Глава XXIII. Мнимые победы
//Курфюршество Ганновер, под д. Изернхаген, 22 сентября 1743 года//
— Вперёд, сукины дети! — воскликнул Таргус, взмахнув палашом. — Принесите мне их штандарты!
Встречный бой пошёл по плану.
Когорты действовали автономно, разбившись на стрелковые цепи и навязав перестрелку походным колоннам иберо-англичанам.
Нельзя сказать, что противник был совсем уж не готов к подобному развитию событий: часть подразделений успела перестроиться в линии и принять бой.
Только вот этот «успех» вражеского командования был очень локальным, то есть перестроиться успели далеко не все.
Косность мышления генералитета иберо-англичан не допускала нетрадиционные методы начала боестолкновений, поэтому первые минут двадцать бой шёл «в одни ворота», то есть пехота противника бесславно гибла под частым огнём легионеров, но потом в битве начал происходить некоторый перелом.
Кто-то из командиров иберо-англичан сумел собрать вокруг себя несколько крупных соединений и броситься в решительный прорыв.
У Таргуса, который не мог не ожидать чего-то подобного, было несколько козырей в рукаве.
Русские эквиты-иррегуляры пошли на перехват и ударили по прорвавшим рассеянный строй восьмой когорты подразделениям противника с левого фланга.
Затеялась отчаянная мясорубка.
Казаки нанесли удар лавиной, к чему явно не был готов противник, сильно растянувший формацию из-за стремительного броска.
Фланговый удар — это всегда плохо. Хуже только удар в тыл.
Таргус сделал зарубку на память, что капитан восьмой когорты плохо ориентируется на местности. Наказать и отправить на курсы переобучения.
Признаки концентрации сил противника командир должен выявлять на лету, после чего начать применение спецсредств.
Ручные мортиры выдаются по сто единиц на когорту. Существует четыре вида боеприпаса: дымовой, зажигательный, сигнальный и осколочный.
И если первые три вида в этой ситуации неприменимы, то вот последний, при должной концентрации на фронте, может остановить даже кавалерийский удар.
Но капитан прохлопал этот момент, не применил необходимую тактику и потерял примерно три центурии личного состава.
Недопустимые потери для первого часа сражения.
Артиллерийской поддержки у легиона нет, но нет её и у противника. Всё дело в мягком и мокром грунте, делающим транспортировку орудий невозможным.
Орудия завязли далеко позади, поэтому сейчас всё будет решать винтовка и штык.
Таргус держался позади, визуально контролируя ход боя и отдавая нужные команды.
В целом уже сейчас видно, что противник, не знакомый с такой инновационной тактикой, уверенно проигрывал бой.
Но Таргус осознавал, что собственноручно обучает своих врагов.
В следующий раз они будут выставлять на марше большой авангард, всегда готовый к быстрому развертыванию и бою.
Дальше им в голову придёт мысль, что в стрелковых цепях что-то есть, но использовать их они не могут, ибо получается неэффективно. Тут бы и отбросить эту тактику как бесперспективную, но этому помешают многократно подтверждённые примеры успеха легионеров.
Тогда они включат голову и начнут соображать.
И после некоторых метаморфозов тактика стрелковых цепей выльется в тактику атакующих колонн и рассыпного строя.
Таргус задумывался над взятием за основу именно этой тактики, но в итоге отказался, потому что она не отвечала веяниям военной мысли будущего, где будут однозарядные винтовки с крановым затвором и скорострельная казнозарядная артиллерия.
Зачем учить переходную тактику колонн и рассыпного строя, если в итоге всё равно переходить к стрелковым цепям?
Нет, пусть такой ерундой маются другие армии. Тем более, что под интенсивным обстрелом наступающие колонных склонны стихийно рассыпаться в стрелковые цепи.
Определённое время доминирования на поле сражений у Таргуса есть, но вот численность солдат…
Если те же франки могут с ощутимым напряжением для экономики выставить хоть четыреста тысяч солдат, а если решатся похоронить свою экономику — все восемьсот тысяч, то вот у Таргуса с этим делом всё обстояло очень плохо.
Его доктрина предусматривала оперирование компетентными кадрами, поэтому подготовка полноценного легиона занимает минимум полтора года, а лучше два. На самом деле, хороший легион становится полноценной боевой силой спустя два-три года после окончания подготовки. То есть в среднем подготовка легиона занимает четыре года. И это всего пятнадцать тысяч человек. Подготовленных, готовых и способных выполнять широкий спектр боевых задач, но пятнадцать тысяч легионеров.
