не сбился с шага.
Впереди серый муар над укреплениями заставы. Почти добежали… Есть шевеление.
— Марта?! — вступила Крыса. — Охренел?!
— Дал колеснице имя, командир. И пошла в жопу!
— Шест, давани на психику! — Я подтянул автомат. — Из любимого…
Над выжженой площадкой заметался хриплый рев:
— Хусю!
Мы пришли, черти. Бойтесь.
Выстрел.
Звонко ударил о щит рикошет. Стреляли на нервах, не прицельно — запустили подарочек из шмалабоя в надвигавшиеся тени. Мои подопечные сместились назад — в колонну, что бодро топала за телегой. Над ящиками впереди вновь поднялся восходник, тускло блеснул ствол…
АК дернулся с отсечкой. Мужик вздрогнул всем телом и медленно навалился на преграду. Залег хорошо, качественно, напрягая товарищей. Кто-то заорал невразумительно… Я краем глаза увидел движение Крысы:
— Стрелять только по команде! — Нести смерть в движении — это опыт и навык. Потратятся без толка, и враг воспрянет. Нахрен подарки.
Раскатился сухой винтовочный выстрел. На 11 часов, между будок… разлюбезный человече восходник, мне не придется тебя искать. Чуть сместился в движении, ловя прицелом силуэт… Труп закрутило, глухо ударило о стенку…
Метр за метром, ухаб за ухабом. Колесница приняла удар…
— Восход! — решился противник.
Из-за наваленных жестяных листов выпрыгнуло четыре утырка с топорами. На искаженных лицах страх, в черных глотках — крик.
— Огонь! — приказал. Щелкнули арбалеты, разрядился шмалабой. Цели разобрали грамотно, оформив два трупа и одного подранка с болтом в пузе. Четвертого подстрелил лично, когда он замесил ногами в попытке остановиться и броситься назад…
— Солнышко… — поник затухавший вой.
Где ж ты, сука, увидел солнце. Серое небо пусто… Ошибаюсь, конечно, есть там неведомое.
— А-а… — На дорогу выпрыгнул латник, смешно подогнул ноги, вскидывая двумя руками пистолет, и начал в темпе давить на спусковой. Плечо Шеста рвануло, прям разглядел как взвились клочки. Колесницу повело…
Я перекатом ушел по диагонали в сторону врага и на исходной положил троечку от грудины до лба. Нагрудник искристо сверкнул, а вот левая глазница приняла гостинец неэффектно — лишь почернела.
— Живой! — возопил тощий. — Мяса колесам! Мяса!
Будь я миролюбивей, испугался бы, может и отложил чего.
— Держимся за телегой! — пресек я маневр неугомонной аэро. И едва успел пригнуться — над затылком прошелестел топор, запущенный опытной рукой. Хрен вам, даже пули тратить не буду.
До ширмы метров двадцать
— Замес, бочку в массы!
Умник прыгнул к полыхавшей таре и не раздумывая швырнул пламя в дощатые помосты. Алый дождь плеснул, сорвал нервы. Противник запаниковал, выпрыгивая из сизой хмари дыма. Боец вернул шмалабой из-за спины и успел выстрелить, прежде чем воющее тело врезалось в него дурной массой.
Крыса рванула с телеги запасные арбалеты — себе и Фрау. Выстрел, второй… Я распластался в прыжке, но Замес поднялся сам, давя гримасу боли. Значит зацепили… Плохой контроль дистанции, так скажу. Я ему это на лбу выжгу… Думал и кувыркался по камням.
— Возьмем! Сольем! — восходный хор определенно ширился.
— Нормально, командир, — прохрипел умник. — Царапина.
— В строй, бл…!
О телегу сурово лязгнула сталь. Копье? Топор? Не успел заметить, но Шест нехорошо завыл. Марту обидели. Пристроившись в хвост колонне, секунду слушал хрип дыхания и удовлетворившись, полоснул короткой очередью по тылам — на упреждение. Пусть ушлепки залягут и подумают, осмыслят сучью жизнь.
Ширма пройдена.
Впереди улочка. Разрушенные дома — немые свидетели, кривые сарайчики из новостроя, живописно состыкованные фуры, несколько контейнеров. И до хрена врагов, что высыпали со дворов-проулков по обе стороны дороги. Жадно сверкала сталь, метались крики…
— Ох… — тоненько выдохнула Крыса. Да, детство закончилось.
Беглая оценка не выявила характерные плащи разорителей. Из командного состава лишь латники. Собственно, это все, что меня интересовало. Остальное — просто дикая масса, что орет и пучится, чуя жертву. Рвется к плоти, пытается доминировать. Орешек знаний тверд, суки.
— От щедрот! — зубами выдрал две чеки и с обеих рук швырнул гранаты в надвигавшиеся массы. Фланг правый и фланг левый, отщелкнув рычаги, ребристые яички упорхнули в гости. Успел хрипло выдохнуть: — Ложись…
Шест замешкался, решая, что делать с повозкой и рухнул от моего прохода в ноги. Остальные уже пропороли пыль. Два черно-алых куста взметнулись грохотом. Треск, скрип и скрежет. Влажные шлепки плоти. И хоровое пение страдания. Восходники озадачились, теряя части тел и скорость продвижения. В дымке гари заметались тени, конвульсивно вибрировала мясная начинка…
— Ускоримся! — Я подорвался в рывок и словил удар болтом. Назову это везением. Броня выдержала, но меня повело назад. Выручил Замес, подставивший плечо и разрядивший шмалабой в туманную угрозу.
Сквозь вуаль поднятой пыли и обломков разглядел справа проулок, не оскверненный препятствиями. Пара ящиков, потрепанные дощатые сборки, листы фанеры, прислоненные к стенам — прям магистраль для Марты. Шест покосился, кивнул в ответ на мой хрип и повернул.
Фрау отстала. Тяжело вписалась в угол здания, замешкалась…
— Замес!
Умник подарил женщине возможность короткого перелета — дернул за куртку, подопнул и швырнул в сторону телеги. До сих пор не до конца осознаю возможности гео — это плохо, теряю потенциал в неверной оценке. А надо пользоваться дурниной на полную… Шест рванул колесницу, ловя тело. Походу, больно — грудью на заначку пилигримов.
Проулок метров на тридцать — немного не стандартный, но кто ж, сука, говорит о нормальности. По курсу шумит, хотя тел пока не видно. Позади многоголосый вой, замешанный на ярости и боли. Мы — снаряд, запущенный пращей моего плана. Комок злости и пошли все нахрен. Рвем жилы и нервы.
— Фрау, набрось всем био! — крикнул женщине, пытавшейся укрепиться в повозке. У меня проблема с щиколоткой — простреливает короткими вспышками боли.
Кулинар завозилась среди тюков, дернула непонятное:
— Где?! Где?!
— В желтом мешке, — ровно сказал Шест, налегая на оглобли. И чет его интонации мне не понравились. Оглянулся, заворачиваясь в полуприсед — на прицельную позицию. Восходники суматошно ворвались в проход… Два вражеских выстрела пропороли стены, третий зашел мне по ребрам. В мыслях тупо плеснуло одно слово — «чпок». О чем подумал и зачем, разбираться не стал — переслал остатки магазина страждущим. Легко кучно — тела закувыркались в алых кляксах.
Теперь догнать команду. Такое вот незамысловатое намерение… А было бы славно — вертушка как встарь, и тебя уносят с чувством выполненного долга, а пилот скалится… Осознал, что вижу гримасу Замеса.
Переулок закончился. Нас вынесло в продолговатый двор, напоминавший небольшой стадион. Тенты, пристройки у потрескавшихся стен, грязные палатки кучковались перезрелыми грибами. Основательности не чувствовалось — побросали второпях по углам и расползлись. Кто постарался — непонятно, может охотники, пытавшиеся укрепиться,
