каменную ступень.
На пути перед выходом к белому свету нарисовался невысокий зал, где полом была гладкая массивная каменная плита. Вряд ли такое могли вырезать в наше время, это что-то от древних. Каменная дверь толщиною полуметра срослась со стеной скалы, вся покрыта плесенью и красно-оранжевыми пятнами, напоминающими ржавчину. Хотя ни грамма железа на ней Солдат не увидел.
Раздался тончайшее пиканье. Как только Виктор ступил на каменный пласт, пиканье начало учащаться, а тон повышаться.
— Ща как рванёт, — невесело усмехнулся Солдат решая: рвануть когтями на выход или не стоит?
Скрежет из «сломанного радио» чуть ли не контузил.
«Стоп. Внимание, — подобно роботу начал вещать женский голос. — Вы входите в зону ПСИ. Ознакомление. Осторожно, предподготовка. Стоп. Новое ознакомление. Ваш долг — миллион злоков. Не сопоставимо с жизнью. Нам выгодно, если вы вернёте. Нам выгодно, если вы умрёте. За неуплату будет отобрано всё. Жизнь тоже будет отобрана. У вас есть шанс. Удачи…»
Женский металлический голос резко замолк.
— Словно отрубили башку, — проворчал Солдат. — Шанс есть у всех, даже у мёртвых. Я уже знаю, вы тут и мысли читаете, и всё, на хрен, видите. Или не всё? А?! — Он осмотрелся. — И откуда же проверещал непонятно чего этот железный женский голос? — Одно он понял, что долг за кредит — целый миллион. — И что за валюта такая — злоки? От слова — зло?
Виктор пересёк плиту и вышел наружу.
— Папа-а-а, — в спину услышал Солдат жалобный шёпот сына — давно мёртвого сына.
1
Солнце ударило по глазам, но это было приятно. Тепло обняло, пригрело. Небо синее, чистое — чище не бывает. Глаза привыкли к свету, перед взором на чёрном скалистом плато размером десять на десять метров чернело кострище. Два полуметровых бревна, у которых срезан верх, являли собой скамьи. Повсюду сквозь трещины выбивалась трава. Рядом лежал велосипед и квадратный ранец из толстенной кожи.
— Вот это находка! — восторженно воскликнул Виктор. Правда, через минуту пришлось огорчиться: велосипед оказался без шин и камер — лишь одни ободья. К передней вилке прикреплены ножны для большого ножа или мачете, которых, конечно же, не оказалось. Виктор открыл ранец, заглянул и вытряхнул содержимое на мелкие коричневые камушки, присел на корточки. Самое ценное он сразу подхватил и осмотрел. Это был монокль: неосмотрительно получилось с вытряхиванием, мог бы разбиться. Вторыми по ценности были пластиковые наколенники и армейская фляжка в зелёном чехле. Виктор поднёс фляжку к уху и потряс.
— Что-то бултыхается… немного. — Отвинтил крышку и поднёс горлышко к носу. — Ёлки, там же спирт. Лучше бы воды. Ладно, если сейчас будет всё нормально… затеем небольшую пьянку. Даже пара-тройка сигарет найдётся для такого повода.
Далее по ценности оказались значки, прикреплённые к синей бархатной материи. Виктор улыбнулся и качнул головой.
— Да-а, надо же. Интересно. Кому-то ведь нужны были.
Ещё было несколько тряпочек, разные пуговицы, скрепки и что-то ещё мелкое — рассматривать Виктор не стал. Он вытянулся в полный рост и подошёл к краю плато.
Далеко внизу между скалистых гор, покрытых густой растительностью, в основном елями и соснами, извивалась грунтовая дорога, на которой разбросалось с десяток автомобилей. Повсюду кружили вороны.
Виктор обрадовался:
— Неужели. Здесь есть живность. Если голод припечёт, то можно и поохотиться.
Дальше, почти на самом горизонте, раскинулось большое поселение, возможно, небольшой город, за которым блестела водная гладь. Из центра поселения поднимался чёрный дым, скорее всего, от двух костров. Похоже, жгли резину.
— Неужели люди?
Солдат поднёс монокль к глазам.
— Не различить, далеко.
Да, это было далеко. И он даже не представлял, насколько далеко: преломление света показывало ему в долине мираж.
— Люди, — задумчиво произнёс Солдат. — Хорошо это или плохо? Враги или… хотя бы не перережут горло во сне.
И всё-таки надежда на встречу, с такими же, как он — «разумными и добрыми», заставила сердце сильно биться о грудную клетку, а радость приплясывать и хлопать в ладоши.
Виктор подбежал к кострищу, покидал нужные вещи в ранец, туда же переложил все свои вещи из карманов, крепче сжал в кулаке сапёрную лопатку, и поспешил на спуск к дороге. Быть может, успеет в город до захода солнца.
На краю, перед началом узкой тропинки, петляющей между чёрных острых камней, Солдат достал из заднего кармана брюк золотой кулон. Не давало покоя любопытство: чем же так дорожила Мертвячка — укрывала ладонями, не давала прикоснуться? Он внимательно рассмотрел шестиконечную звезду — или снежинку — на золотом овале, потёр большим пальцем, не решался нажать на миниатюрную кнопку, медлил в предвкушении. Вытянул верёвочку из ушка и пустил по ветру: а то болтается как… рваная, короче.
Солдат улыбнулся, указательным пальцем надавил на крошечный золотой кружок.
— Допредвкушался, к вашей маме, — протяжно произнёс он, словно мучительно пропел. — Барбара, и это снова ты. Я вроде бы удивлён, но не удивлён ни чёрта долбаного.
Внутри кулона на светло-коричневом фоне в обнимку разместились два лица — Мертвячка, когда была живой и ещё более красивой, и Барбара, когда была живой и женой.
— Здрасте, девчонки. — Солдат чуть ли не воткнул к ним нос и поиграл пальцами в приветствии. — И кто же вы такие? Кем друг дружке являетесь? И какого чёрта драного вы меня достаёте?! — гневно выкрикнул он последние слова. — Не хотите ли вы молчаливо сообщить, что у нас с вами всё ещё впереди? Вашу маму, вы же сдохли! — шмыгнул носом Виктор и хлопнул верхней крышкой кулона, опустил золотое изделие в задний карман брюк. — И папу тоже…
Конечно, Мертвячка живее всех живых и даже не воняет всяким там разложением. Но кем она приходится его жене? Ведь при жизни Солдат её не видел. А на фотографии в кулоне — им лет по девятнадцать. Самый разгар их отношений с Барбарой. Или скрывала очень красивую подружку, чтобы не увела жениха — или даже мужа? Одно лишь понятно — всё это доказывает, что бедолага Солдат находится в этой «преисподней» по вине жены.
— А в чём моя вина?
Виктор посмотрел вдаль, обернулся на велосипед: «Очень жаль, что нет возможности на нём прокатиться. Ладно, если зависну неподалёку, то вернусь и заберу, отремонтирую». И шагнул на тропинку.
2
Голова Солдата скрылась за краем плато, из пещеры вышли пять псов-мутантов. Новый предводитель, на горбу которого расплывался чёрный крест, подошёл к краю и долго смотрел в спину человека. Когда Виктор в самом низу ступил на широкую дорогу, пёс-мутант обернулся, каждому из своих заглянул в глаза, и
