не транслировали. Негоже на развлечения энергию тратить.
И тут запел Ньял, а все потихоньку, но подхватили. Это была очень древняя песня первых колонистов.
Заточим мечи о камень,
Война — наше ремесло,
Мужчиной ребенок станет,
Взяв в руки свои весло!
Песня не была похожа на все те, которые ранее доводилось слышать Борею. Не было тут плавного течения ритма, словно журчание речки, и шелеста листвы, которые так характерны для песен лесовиков. Не было и хвалебных мотивов, грома барабанов, которыми славились городские гимны. Тут чувствовался порывистый ветер, терзающий полосатую плоть парусов, волны ударяющие в борта, соленая пена на губах моряков.
Ветра раздувают стяги,
В крови мы врагов утопим,
Мы северные бродяги,
Изо льда наши души и плоти!
Работать стало куда как приятнее. Слушая и подпевая песне, люди как бы приобщались к делам своих предков. Хотя бы мысленно тянулись к их несгибаемому характеру, сильной воле, игнорированию страха перед любыми преградами. Со словами старинной песни воинов наполняла энергия подвигов древних героев.
Мы дети могучего Тора,
Мы Одина славим, не прочих,
И бледные серые норны
Нам смерть каждый бой пророчат!
И уже даже большие трубы, которые еще недавно таскали по двое, а иногда и третьего звали, отдельные личности пытались утащить в одиночку. А некоторые пары бойцов таскали по двое, но уже по две трубы разом.
Нам помощью будет ярость,
Жестокость нам помощью будет,
В Вальхалле ушедшие братья,
Героев никто не забудет!
Кровь в жилах работников кипела от солидарности с описанной в песне действительностью. Никому не хотелось сейчас быть просто Алексеем и Сергеем, просто Жданом или Всеволодом. Каждый мнил себя Эриком Рыжим, Рагнаром Лондброком и другими легендарными героями той далекой седой древности. Когда не было в помине приводов, космических кораблей, стандартных фабрик, бронекостюмов, а были только простые деревянные корабли, кольчуги, топоры и героизм, неподдельный героизм тех воинов.
Нет славы без ратного дела,
Оно нам всего милее,
Мы бьемся за честь и славу,
Берсерк никогда не стареет!
Когда кончилась песня, можно было снимать барьер, и люди бы побежали убивать великанов голыми руками, так она легла на сердца и души воинов. Благо никто не додумался снять барьер. Еще будет время убивать, защищая свой дом и, возможно, быть убитым.
— Конунг! — раздался в наушниках голос одного из дозорных.
— Что случилось? — быстро отреагировал Борей, моментально отходя от песни и призраков древних мифов.
— Великаны строятся в строй, видимо, атаку готовят.
— Ну вот и началось, — прошептал конунг, но в голос гаркнул совсем другое: — Тревога! Направление — север! Занять места согласно штатному расписанию!
Не прошло и десяти минут, как вокруг еще не совсем до конца, но уже построенной баррикады начал собираться весь имеющийся персонал базы в бронекостюмах и с оружием в руках. Разведчикам срочно подвезли тележку с приводами с укороченными стволами. Люди готовились к штурму. Отступать было попросту некуда.
— Энергетики! — позвал в рацию Борей.
— Начальник энергетического блока…
— Отставить представляться, всю эту мишуру! — гаркнул конунг. — Если они порвут атакой барьер, сколько вам понадобится для его перезапуска?
— Так мы все тут, на передовой… Пока добежим…
— Без «добеганий»!
— Минут семь, наверное.
— Точнее! — рявкнул Борей.
— От семи до десяти минут, если не будет нагрузки на сам барьер и на генераторы! — выпалил начальник энергетического блока.
— Марш в свой блок!
— Но…
— Вы нужнее там, чем здесь, возьмите с собой приводы, если бой доберется до вас, знайте, вы последние, кто остался в живых! Бегом марш! — урезонил подчиненного конунг.
— Борей, — кто-то проговорил рядом.
Конунг оглянулся, это был начальник механиков.
— Мы тут твой заказ доделали, нести?
— Поздно, — молвил конунг, — сейчас нет времени его тестировать, а идти в неравный бой с неизвестным оружием — это как играть в русскую рулетку с револьвером, заряженным пятью патронами. Есть шанс выиграть, но очень маленький.
По ту сторону барьера великаны построились в какое-то свое подобие строя и направились к базе.
— По местам! — раздавал приказы Борей. — Караул, Борис, вы за баррикадой! Сил, давай снайперов назад на крыши, а парней с короткими стволами — на две части по флангам основного строя! Ньял, я не знаю вашей специфики, так что сами найдите себе место! Я в центре вместе с Борисом!
Последние распоряжения были отданы, слова все сказаны, теперь оставалось ждать нападения и корректировать действия исходя из сложившейся ситуации. Эвеки тоже не торопились атаковать, видимо, решили своим медленным приближением вселить в сердца людей страх от неминуемо приближающейся смерти. Над полем брани повисла тишина, сдобренная порывистым звуком работы барьера.
— Вижу я отца своего! — слова Ньяла, сказавшего эту фразу нараспев, ударили в тишине, словно гром среди мирного неба.
— Вижу я отца своего! — невольно повторили некоторые воины.
— Вижу я мать свою!
— Вижу я мать свою! — голосов, повторяющих за колдуном слова, стало больше.
— Вижу я братьев и сестер своих! — продолжал Ньял то ли говорить, то ли напевать.
— Вижу я братьев и сестер своих!
Люди затихли. Если до этого момента находились личности, игнорирующие слова колдуна, то сейчас все воины, вставшие на защиту своей базы, а
