знает, как это использовать.
Города-мегаполисы разрушены, и на их руинах существуют конкурирующие вооружённые группировки, религиозные культы, а также повсюду обитает нечисть. Все персонажи и некоторые предметы прокляты. По ходу исследования мира игрок собирает эти проклятья, побеждая персонажей и обезвреживая артефакты, которые находит. Проклятья можно потратить на повышение своих характеристик или обмен на монеты. Монеты нужны для покупки у торговцев снаряжения, вооружения и доспехов, а также для прокачки существующих. По миру раскиданы так называемые Святилища (можно и другое слово подобрать, но суть в том, что это места поклонения древних богов — всё, что он них осталось) — зоны, где игрок может восстановить здоровье, сохраниться и повысить свои характеристики за счёт собранных проклятий. Боссами будут приспешники победившего бога. Выглядеть могут по-разному. Как человекоподобные существа или монстры. Ну, и свиту им дадите. Плюс мелкие противники вроде всякой нежити, разбросанной по локациям. Что скажете, господа? — спросил я, сделав небольшую паузу. — Как вам идея? Насколько я понимаю, подобных игр пока не существует. Есть, в основном, командные с довольно яркой и красочной эстетикой без акцента на смерть и разрушение. Мы имеем все шансы занять пустующую нишу.
Разработчики переглянулись.
— Смелее, — кивнул я. — Не надо стесняться высказывать своё мнение.
Эдик откашлялся.
— Позвольте мне дать фитбэк первым, Ваша Светлость. Не слишком ли мрачный сеттинг вы описали? Исследования показали, что тёмное фэнтези не очень-то заходит. Люди стремятся уйти в фэнтезийный мир, чтобы забыть о своих проблемах. Им может не понравиться мрачность игры и тематика смерти.
— Зайдёт, — ответил я уверенно. — Можете не сомневаться.
В мире, где я был до этого, подобная игра била рекорды популярности и стала не просто культовой, а задала планку для прочих проектов.
— А какова цель игры? — поднял руку, привлекая внимание, другой сотрудник. — К чему стремится главный герой?
— Занять место тёмного бога, — ответил я. — Или избавить мир от его владычества. Игроку будет предоставлен выбор.
Разработчики снова переглянулись.
— Что ж, это, действительно, необычно, — проговорил Эдик неуверенно. — В принципе, может стрельнуть. Постараемся взять оригинальностью. Но насколько мрачной должна быть эстетика игры — вот, в чём вопрос. На мой взгляд, не стоит делать совсем уж…
— Максимально мрачной, — перебил я твёрдо. — Никаких компромиссов. Я жду концепт-арты персонажей и локаций в конце месяца. Буду лично контролировать этот момент. У меня есть ви́дение игры, и оно должно быть воплощено. Что касается сеттинга и прочего — начинайте работать. Когда приеду в следующий раз, хочу услышать крепкую историю. Проект пока назовём «Собиратель проклятий». И смотрите, чтобы идея не утекла конкурентам. Сколько времени уйдёт на создание игры?
— Полагаю, около двух лет, — ответил Эдик. — Это средний срок для проектов подобного масштаба.
Не совсем то, что я хотел услышать, но что поделать? Долгосрочные вложения — тоже вложения. Зато потом я заработаю миллионы.
— Хорошо. Встретимся через месяц. Всего доброго, господа. Я на вас рассчитываю.
— Простите, Ваша Светлость! — вскочил Эдик. — А как же текущие разработки? У нас не хватит людей, чтобы начать большой проект, не отказавшись от остальных!
— Тогда наймите персонал. Финансирование вам будет выделено. Я распоряжусь.
— А, хорошо, — успокоился гендиректор. — Позвольте вас проводить.
Покинув здание компании, я отправился домой. Настроение было не то, чтобы так себе — всё-таки, два года — это многовато для моих планов — но и повода для восторгов как будто не было. Да, игру сделают, и она станет хитом, но до этого придётся искать другие способы раздобыть деньги. А денег мне нужно много. Влачить существование нищего аристократа — совсем не то, к чему я стремлюсь. Бабки, вырученные от продажи части наследства, кончатся быстро. Такое у них свойство. А на проценты получится разве что содержать себя, дом и слуг. Ну, наверное, ещё ремонт со временем закончить. Минимум.
Значит, придётся думать.
Еремей встретил меня доброй новостью: в новостях озвучили официальный вердикт Департамента по надзору: с князя Ярослава Мартынова сняты все обвинения. Диктор принесла мне с экрана соболезнования по поводу утраты родителей.
— И вот это прислали с курьером, пока вас не было, господин, — камердинер протянул плотный конверт из голубой бумаги, запечатанный оттиском Департамента. Сломав красный сургуч, я достал подписанный и заверенный документ, удостоверяющий, что я больше не нахожусь в имперском розыске. Хоть на стенку вешай в рамочке, честное слово.
— Спасибо, старик, — сказал я, убирая бумагу обратно. — Спрячу в кабинете. Ко мне скоро придут гости. Одноклассники. Передай Бонифацию, что у него есть возможность показать себя.
— Да, Ваша Светлость, непременно. Сколько будет человек?
— Вместе со мной — пятеро. Как продвигается найм персонала?
— Весьма успешно, Ваша Светлость. У нас уже есть посудомойка, лакей и горничная.
— Отлично. Пойду к себе. Переоденусь к ужину. Позови, когда прибудут гости.
— Да, господин.
По пути я заглянул в кабинет — оставил в столе конверт из Департамента. Пройдёт совсем немного времени, и все буду в курсе, что я вернулся. Хорошо это или плохо — пока неясно. Но главное — я могу отправить запрос в Менториум на восстановление.
Этим я и занялся у себя, напечатав в редакторе и выслав на адрес электронной почты директората письмо, в котором указал причины отсутствия, а также приложил фотоснимок выданного Департаментом документа. Чтобы всё было официально. Осталось только дождаться ответа и надеяться, что он окажется положительным. И что меня вернут в класс, где я учился до этого.
* * *
Особняк на Заячьем острове был окружён чугунной оградой без гербов, зато по верху торчали витки колючей проволоки, а вдоль периметра расхаживали покрытые бронёй охранники с здоровенными монстрами на цепях. В левой руке они держали мощные электрические стрекала — на случай, если придётся усмирять косматых чудовищ с похожими на крокодильи пастями и длинными чешуйчатыми хвостами. Чуть дальше, ближе к трёхэтажному дому из красного кирпича виднелись экзоскелеты «Ратибор», а среди клумб угадывались купола, скрывавшие автоматические пушки.
Евгения Шмидт была здесь не впервые. Пару раз ей уже приходилось навещать господина — а вернее, профессора, — Образцова для того, чтобы выполнить поручения отца. Глава семейства не вникал, какими средствами пользуется дочь. Ему был важен только результат. И всё же, девушка не стала бы обращаться к скандально известному в
